На задворках Великой империи. Книга первая: Плевелы. Валентин Пикуль

обратите на него…» 

      Мышецкий, не дочитав, разодрал письмо наискось, бросил в корзину клочки:

      – Боже, как глупы еще люди! Только из календаря и узнаю, что живем в двадцатом веке. Ну, что еще?

      Лакей кашлянул и объяснил, что пристав Невской части уже с утра терпеливо дожидается внизу пробуждения князя.

      – Что ему? – Мышецкий отхлебнул кофе, поморщился: – Ну, ладно. Проси…

      Скинув на пороге мерлушковую шапку, вошел пристав – дяденька крупный, сытый и ласковый. Поклонился учтиво:

      – С приездом вас… Каково, князь, в Европах-то?

      – Давайте, – ответил Мышецкий. – Что там у вас ко мне?

      Новенький портфель, скрипя грубой кожей, с трудом растворился, и пристав по самые локти надолго застрял в его глубинах. Шарил там, шарил…

      – Ага, вот оно! К сожалению, князь, – выговорил он с прискорбием, – я вынужден исполнить неприятное поручение.

      – Не огорчайтесь, – улыбнулся Сергей Яковлевич. – Надо же мне почувствовать себя и дома!

      Пристав протянул ему лист бумаги:

      – Придется вам, князь, быть сегодня на Гороховой, два. Желательно в полдень…

      – Не могу-с! – быстренько ответил Мышецкий.

      – Но о том просит вас лично помощник градоначальника его превосходительство Фриш!

      – Владимир Эдуардович? – Положение осложнялось. – А что ему надобно?

      – Извольте расписаться, князь.

      Сергей Яковлевич целомудренно отвел глаза от бумаги:

      – Я лишь недавно вернулся в любезное мне отечество и, надеюсь, еще не мог совершить ничего предосудительного?

      – Извольте, князь, – настойчиво канючил пристав. – Извольте расписаться…

      – Оставьте меня! – гневно выкрикнул Мышецкий. – Все-таки я не дворник, обязанный отзываться на свистки из полиции…

      Раскурив папиросу, он бросил спичку на ковер:

      – Что вы держите эту филькину грамотку? Спрячьте… С каких это пор чиновников министерства внутренних дел стали таскать по каталажкам?

      Пристав нагнулся, чтобы поднять спичку, и звонко чихнул.

      – Видать, от солнышка, – заметил он смущенно, растрясая громадный плат в кулаке…

      Мышецкий сел и, выждав с минуту, спросил спокойнее:

      – Зачем я понадобился Владимиру Эдуардовичу? Ведь ему же, наверное, известно, что сегодня я должен представляться его императорскому величеству по случаю отъезда.

      Звонко щелкнули замки на портфеле. Пристав подтянулся:

      – Ваше сиятельство, я здесь ни при чем, но… Время-то, сами посудите, какое!

      – Так. Ну и что же?

      – Вспомните: может, в банкетах принимали участие? Или знакомых кого не поостереглись?

      – Глупости! Я встречался, за эти дни с людьми солидными, облеченными доверием власти. Образ мыслей этих уважаемых людей…

      Он замолк. В памяти отчетливо возникла сумятица ресторана и он сам, что-то в открытую проповедующий. «Какая подлость!» – решил он, быстро покраснев.

      – Нехорошо, – сказал Сергей