Закованный Прометей. Мученическая жизнь и смерть Тараса Шевченко. Иван Никитчук

Надо ему помочь в этом деле какого-то Шевченко».

      Опустив руки на своего любимого «друга», Жуковский долго сидел молча и грустно смотрел в окно.

      Нужны деньги, и как можно быстрее. Две тысячи пятьсот рублей. Цена портрета.

      Цена человека, художника, таланта.

      Жуковский, запечатав своей печатью конверт, позвонил. Вошел камердинер.

      – Надо немедленно отнести это письмо госпоже Барановой во дворе. А мне – одеться. Я еду к Виельгорскому.

      Дом графа Михаила Юрьевича на Михайловской площади недаром называли «маленьким храмом изящных искусств в России». Он действительно был своеобразной живой и многогранной Академией искусств, а хозяин ее – сам композитор и большой знаток музыки – другом самых образованных и самых интересных людей того времени.

      О доме Виельгорского писали:

      Всемирной ярмонкой и выставкой всесветной

      Был кабинет его, открытый настежь всем.

      Кто приносил туда залог мечты заветной,

      Кто мысль, кто плод труда, кто приходил ни с чем…

      Со всеми одинаково утонченно-вежливый в поведении, он старался помочь каждому. Сейчас он принимал горячее участие в судьбе украинского парня – крепостного Тараса Шевченко, потому что для него, как и для его друзей, судьба таланта не была безразличной.

      Он встретил Жуковского по-домашнему в халате – высокий, красивый старик с седыми волосами до плеч.

      – Карл Павлович уже ждет вас, Василий Андреевич, – сообщил он, радостно приветствуя гостя. – Пойдем, за ужином все обсудим.

      С ним жила его любимая младшая дочь Анна, или Анолит, исключительно образованная на то время и талантливая девушка. Говорили, в нее, единственную женщину в своей жизни, был влюблен Николай Васильевич Гоголь, но у нее не было желания выходить замуж и жила она у отца.

      Анолит приветливо пригласила гостей в столовую. На ужин подали картофель с жареным луком и ростбиф. Брюллов и Жуковский за этим скромным ужином чувствовали себя, как всегда, в приятной, дружественной, «своей» атмосфере.

      – У вас счастливая рука, Михаил Юрьевич, – улыбаясь, промолвил Жуковский, – поэтому я предлагаю лотерею-аукцион провести у вас. Ведь к вам и высокие особы с охотой придут, у вас большой прекрасный зал. Можно будет устроить сначала концерт.

      – Я и мой дом всегда к вашим услугам, вы это знаете, – склонил приветливо голову с волнистыми волосами граф Виельгорский. – Я рад буду прислужить этому делу.

      – И надо как можно быстрее, как можно быстрее! – нервно заговорил Брюллов. – Портрет уже давно готовый, и наконец эта свинья, его хозяин, согласился, – он все время тянул, а теперь, когда узнал, что Василий Андреевич и вы причастны к этому, изменил политику. Надо быстрее вытащить человека с этого ярма.

      – Желательно было бы, чтобы важные особы приняли участие в лотерее, – промолвил Виельгорский.

      – Ну, на этот раз мне все равно в чьи руки попадет труд моих рук, – лишь бы быстрее деньги, – запальчиво сказал Брюллов.

      Виельгорский