Право и политика: научные очерки. В. В. Лапаева

и господствующих над ними»[94].

      Такое понимание общего блага никогда не было свойственно России, где в силу целого ряда причин соотношение личного и общего интереса всегда представало как подавление частного, личного начала интересами власти. В рамках российской конструкции государства соотношение власти, населения и территории выстраивалось по формуле: «население как бесправное средство в руках бесконтрольной власти для укрепления своего могущества, расширения и удержания территории своего государства»[95]. При социализме эта историческая традиция получила новое развитие, в результате чего интересы личности были полностью подчинены так называемому «общественному интересу», монополия на определение и выражение которого принадлежала коммунистической партии.

      Конституция РФ 1993 г. провозгласила либерально-правовой принцип приоритета прав личности перед другими социальными ценностями. Но Конституция не стала реальной основой общественного согласия. Показательно, что уже в 1994 г. по инициативе президентской администрации были предприняты попытки заключения так называемого Договора об общественном согласии. Этот документ интересен, в частности, своими формулировками, касающимися проблемы общего интереса, которые сформулированы «не в духе концепции общего блага, а по существу в виде господства исходно заданного (неопределенного и отчужденного от частных интересов) “общего интереса” как некоего абстрактного и самодовлеющего целого – общества, государства, страны в целом»[96]. Такое понимание проблемы общего блага в целом остается доминирующим в нашей политической и правовой практике.

      Традиционные для России представления о самобытности нашего политико-правового развития и непригодности для нас западноевропейских ценностей в последние годы получили идеологическое подкрепление со стороны западных сторонников популярного в настоящее время постмодернистского мировоззрения с его отрицанием поступательного характера цивилизационного движения и признанием равноправия различных альтернатив исторического развития. Применительно к правовому развитию логика постмодернистов состоит в следующем: поскольку закон и суд, говорят они, в той или иной форме существуют в разных странах и в разные исторические эпохи, то существует и разное право, и разное правосудие. И если эти нормативные системы и эти институты разрешения правовых споров эффективно справляются со своими функциями, то нет никакого смысла сравнивать их с европейским правом и правосудием, потому что они представляют собой равноценную альтернативу западноевропейской правовой системе. Очевидно, что такой подход ограничен рамками позитивистской парадигмы правового мышления. Он рассматривает право с позиций юридического позитивизма в его легистской либо социологической, антропологической или психологической версиях, трактующих право как закон или как фактически сложившиеся социальные нормы,

94

Там же. С. 7.

95

Там же.

96

Там же. С. 11.