Талая вода. Виктория Старкина

Я вообще люблю передвижников.

      – А Шишкин, раз уж вы любите русскую природу?

      – Меня пугает реалистичность его работ, – Юля поежилась, – Их сходство с фотографиями. Хотя конечно, рисунок безупречен, он великий труженик и невероятно скрупулезен. Я люблю только его одинокую сосну. В ней есть что-то мистическое. Ну и офорты. Застывшая красота, которую можно тиражировать… Но признаю его гениальность, без всякого сомнения.

      – А сами пишете?

      – Нет, – она, смеясь, покачала головой. – Ни в коем случае! Зачем травмировать свое эстетическое чувство неумелыми попытками. Сестра пыталась, ничего не вышло, и она быстро бросила. А вы?

      – Немного, но больше баловство.

      – Покажете? – она лукаво улыбнулась и бросила на него быстрый взгляд.

      Он лишь смущенно отмахнулся, и Юля поняла его без слов: ему неловко показывать свои работы эксперту, который заслужил уважение. Воцарилось недолгое молчание.

      – Что вы скажете своему шефу? – поинтересовался Матвей. – Насчет картин?

      – Я думаю, многие мы сможем взять, – кивнула Юля. – Я знаю людей, которые сумеют составить достойное портфолио. Подобное сходство с Петровым-Водкиным многие примут за достоинство.

      – Как и сходство с Ренуаром у ее «Вазы с лесными фиалками».

      Юля улыбнулась, оценив его шутку.

      – Вазу мы не возьмем. Мы добры, но не самоубийцы.

      Он засмеялся, потом открыл ей дверь, помог надеть пальто и предложил заехать к ней в офис для оформления документов. Обговорив детали, Юля простилась с Маргаритой и вышла на улицу. Матвей подвез ее до метро.

      У него была новенькая вишневая «девятка». Уже в машине девушка поняла, почему на Маргарите было такое платье. Несомненно, она ожидала, что придет ее Мастер, мысленно улыбнулась Юля. Что ж, Матвей Вишняков вполне себе мастер, по крайней мере, в том, что касалось работы. Но если его отношение к женщинам такое, как на картинах Клода Моне, у Маргариты мало шансов привлечь к себе внимание!

      – Это странно, но, кажется, вы и правда эксперт, – весело сказал он, когда Юля собиралась выйти из машины.

      – Что же здесь странного?

      – Вы так молоды. Сколько вам?

      – Не так уж и молода. Мне двадцать семь. Скоро будет двадцать восемь. Хотя, конечно, женщинам не говорят о возрасте.

      – Женщинам – нет, экспертам – вполне. Мне неделю назад исполнилось двадцать девять. Собираюсь отметить одновременно со встречей нового тысячелетия. Как же я ненавижу всех, кто постоянно говорит об этом Миллениуме, о проблеме двухтысячного года…

      Юля засмеялась.

      – Я тоже не люблю. Надоели.

      – А где вы празднуете? Где-нибудь в Париже, возле Эйфелевой башни? Как и положено эксперту Аукционного дома?

      – Дома, с семьей, наверное. Во Владимирской области. Почти Париж. До свидания.

      Матвей кивнул.

      – До свидания, Юля. Рад знакомству, надеюсь, еще увидимся.

      Она вышла, захлопнула дверь и направилась к метро. Когда она зачем-то обернулась, то с удивлением обнаружила, что он смотрит