Талая вода. Виктория Старкина

от продажи картин? Что если однажды эта художница станет мировой знаменитостью, но без помощи НАДа? Тогда Борис задушит ее, Юлю, в припадке ярости, как Отелло Дездемону!

      – А как считаете вы? – осторожно прервала девушка затянувшуюся паузу.

      – Думаю, вы очень точно сформулировали основную проблему современных художников. В том числе и Раисы Белгородовой, автора этих картин. Она неплохой живописец, но ей чего-то не хватает.

      – Чего же, например?

      – Взгляните на натюрморт, на это окно, к примеру. Наклонные линии вызывают в памяти работы Петрова-Водкина, не так ли? Но уместен ли подобный наклон в данной композиции? Действительно ли автор видит реальность именно так? А если да, почему этого нет на том пейзаже? Мальчик отворяет калитку дома. Дом просто создан, чтобы стать падающим, разве нет? Но его стена – идеальная вертикаль. Тоже самое с цветом, палитра невыразительна в некоторых работах и слишком выразительна в других. Почему?

      – Предполагаете, автор пытается работать «под потенциального покупателя»? – с интересом спросила Юля.

      – Я об этом даже не думал, – он пожал плечами. – Принял за ученичество или за отсутствие собственных идей у Белогородовой… Она долгие годы проработала декоратором в театре, возможно, это сказалось.

      – Многие великие художники рисовали декорации… Не думаю, что это могло повлиять.

      – Идите сюда, – он сделал ей знак рукой. – Как вас зовут?

      – Юля. Юлия Туманова.

      – Туманова? Мне кажется, я где-то о вас слышал…

      – Вряд ли, – она улыбнулась. – Я не очень известна даже в узких кругах.

      Юля проследовала за ним к небольшому столику в углу, на нем стояла черная бархатная шкатулка.

      – В этой шкатулке наш самый дорогой лот. Карандашный набросок великого художника. Сразу скажу, он нарисован в совершенно не свойственной ему манере. Попробуете угадать? Посмотрим, какой вы эксперт! – длинными ловкими пальцами, – должно быть, такие руки были у белогвардейских офицеров, почему-то подумала Юля, – он откинул замок и поднял крышку.

      Юля взглянула на рисунок, а потом, не совладав с искушением, протянула руку и слегка коснулась пальцем линии. Это был набросок улицы, уходящей вдаль, всего четыре дома и шпиль церкви.

      – Я подскажу. Французский художник. Что, не знаете? – он засмеялся. – Не огорчайтесь! Я бы и сам никогда не угадал.

      – Клод Моне? – спросила Юля, и в его устремленных на нее голубых глазах вспыхнуло живейшее изумление.

      – Но как?! Эта работа выполнена иначе… – он казался растерянным. – Никакие знания и опыт не могут помочь… Вы читаете мысли? Или просто угадали?

      Юля рассмеялась, его растерянность показалась забавной, она и не ожидала, что сумеет смутить такого блестящего джентльмена!

      – Просто когда Моне делает рисунок, он делает его как Моне. Я не знаю, как объяснить. Я это чувствую.

      Снова воцарилось молчание, а потом он вдруг щелкнул пальцами и застыл, вперив удивленный взгляд ей в лицо.

      – Это