Из жизни полковника Дубровина. Николай Шахмагонов

свои силы постепенно, сила нашего вторжения ослабнет, упадет инерция разгона, и мы вползем в затяжную войну!

      Рамфоринх. И несмотря на все это, вторжение состоится?

      Генерал. Состоится. В армии каждый солдат этого хочет, и армия придвинута к границе! Мы раскачивали армию несколько лет для этого вторжения… Гитлер не сможет ничем объяснить отход от советской границы… И куда? Куда бросить двести дивизий?

      Рамфоринх был сторонником прямых объяснений, поэтому я не стал смягчать вопроса:

      – Я не верю в ваши симпатии к России, господин барон! Зачем вы мне дали услышать вашу беседу с генералом?

      – Это не военная тайна! Некоторые наши дипломаты уже намекнули советским дипломатам, что война решена…

      – Зачем?

      – Если Сталин мобилизует армию и поставит ее у границы – у нас остается возможность еще раз все взвесить…

      – Генерал уверяет, что это облегчит разгром России…

      – Или Сталин решится на соглашение о разделе Британской империи…

      – Но войска сосредоточены на границе, они готовы к маршу…

      – У вас нет желания посмотреть, как начнется их марш?

      – С теми же задачами, что и во Франции? Зачем это вам?

      – Я сказал вам, что я войны не проиграю при любом исходе сражений… Но чтобы не проиграть своей войны, я должен знагь из первых рук, как развернутся военные действия… О победе я узнаю без вас, а наше поражение вы увидите раньше других…

      Это предложение было неожиданностью. Снестись с Центром я не имел времени. Если бы передо мной стояли задачи, какие ставятся перед военным разведчиком, лучшего варианта и желать было нечего. Но я был не военным разведчиком, в мои задачи входило изучение обстановки в промышленных кругах, их взаимоотношений с фашистской партией, политические планы Гитлера.

      Отказаться? Объявить барону, что отъезд на фронт для меня нежелателен? А может быть, он как раз и намерен удалить меня из Берлина, отдалить от себя в момент военного столкновения? Тогда и здесь, в Берлине, он может поставить меня в такие условия, что я не смогу получить какую-либо информацию. В то же время, находясь около генерала, я могу составить полное представление о реальной ударной силе немецкой армии. Правда, Москва это узнает и без меня, военные специалисты установят все это точнее и полнее. Мне же откроется настроение немецкого генералитета, их оценки хода военных действий, и я смогу проследить за реакцией барона и его коллег на ход военных действий.

      Я попытался все же отложить предложение барона деликатным намеком:

      – Мои выводы могут интересовать и Москву…

      – Свое поражение Москва увидит и без вас, не проглядит и свою победу… А мне надо знать раньше Гитлера, раньше генерала, раньше всех, куда клонятся чаши весов…

      14 июня состоялось совещание высших генералов. Рамфоринх не поставил меня в известность, о чем говорил на совещании Гитлер. Я мог лишь догадываться, что отданы последние