Из жизни полковника Дубровина. Николай Шахмагонов

убедиться, что боевые качества французских самолетов нисколько не уступали немецким. Летчики сражались не менее искусно и мужественно, хотя за ними и не было ни испанского, ни польского опыта. Немецкие истребители не могли отогнать французов. Спасала положение зенитная артиллерия. Она была густо сосредоточена возле переправ и отбивала налеты.

      К генералу приехал командующий группой армий генерал-полковник фон Рундштедт.

      За немецкими генералами, да и офицерами тоже, приметил я давно тягу к театральности.

      Генерала по рации известили, что к переправе через Маас прошла автомашина командующего. Генерал вышел встретить его на мосту. Искусственно, театрально созданная боевая обстановка. Французские самолеты все еще пытались прорваться к мосту. Но это им не удавалось, ибо сначала нужно было бы подавить зенитную артиллерию, подключив к решению этой задачи и тяжелые дальнобойные орудия фортов Мажино, а потом уже бомбить мост.

      Генерал и фон Рундштедт встретились на середине моста.

      Фон Рундштедт строго спросил:

      – У вас всегда так?

      Он имел в виду огонь зенитной артиллерии по французским самолетам.

      Генерал не торопился с ответом.

      Рундштедт понял его паузу.

      – Впрочем, теперь это не имеет решающего значения… Опоздали! Поздравьте с победой наших мужественных солдат и офицеров! Они выполнили свой долг! Впереди Франция!

      Однако впереди еще была не Франция, а всего лишь ее небольшой городок Стонн. Выходя на Стонн, немецкие войска заходили с тыла линии Мажино, отрезая от центра ее северную оконечность.

      Из Стонна я вылетел на короткий срок в Берлин. Я знал, что Центр ждет от меня сообщений.

      В Центр я направил подробное описание марша через Арденны и переправы через Маас, однако я полагаю, что… картину предательства французской армии наши военные специалисты могли воссоздать, не выходя из московских кабинетов.

      12 мая генерал имел на руках весьма оптимистическое сообщение, что двадцать дивизий моторизованной армии союзников разбиты и рассеяны немецкой авиацией в районе Антверпена. Рассеяны – это не значит уничтожены. Не только высшее командование сухопутных сил, но и наш генерал не мог быть уверен, что не найдется во Франции человека, который, собрав рассеянные дивизии, не объединит их для ответного удара.

      У генерала лежал в портфеле беспокоящий его документ. У пленных французов был изъят приказ французского командующего. В приказе говорилось: «Пора наконец остановить поток германских танков!» Приказ был подписан Гамеленом, который до сей поры четко выполнял соглашение с «кружком друзей» рейхсфюрера СС и французскими промышленниками. Он был как раз тем энцефалитным клещом, который вызвал паралич, но внешне действия его должны были выглядеть так, как к тому обязывал его пост. Он еще не мог капитулировать, не наступил для этого час, и люди требовали от него решительных действий. Приказ есть приказ, и военачальники должны были его выполнять. Именно 16 мая я впервые