Цифры нации. Николай Александрович Старинщиков

бы не понять! Татьяноха поднялся из-за стола и рявкнул, тараща глаза:

      – Так точно, товарищ комиссар безопасности!

      – Подполковник, – уточнил Виноградов и растворился в комнате, будто серый туман.

      Татьяноха от неожиданности даже присел на краешек стола. С минуту он так сидел в помещении, тряся головой и стремясь понять, так ли его поняли высшие инстанции, не приснился ли ему комиссар Виноградов.

      – Прошу на выход. – Перед ним стоял прапорщик. – Аудиенция окончена.

      «Но он же не папа римский!» – хотел крикнуть Дмитрий Олегович, но воздержался. Отлип от стола и побрел к выходу из гэбистской конторы.

      Не успел он сесть в машину, как из ворот учреждения выехал приземистый автомобиль серо-зеленого цвета. Коптя воздух, машина повернула направо и пошла снизу вверх, набирая скорость покатой улицей.

      Татьяноха радовался, глядя вслед машине. Не иначе как по его сообщению направились работать.

      Римов Сергей Иванович беседовал с Федором Ильичем по фамилии Шендерович. Это был не то чтобы разговор по душам. Это был диспут на тему «Государство и право», плавно перешедший затем к религии. При этом Римов никак не мог понять, чего такого важного лично он не заметил в Писании.

      – Прошу заметить, – поправил его Федор Ильич, – не просто в Писании, а в Новом Завете.

      – Согласен, – Римов украдкой глянув на ручные часы. – Именно в Новом Завете.

      – «Да приидет царствие твое»… Это означает только одно: мы хотим сделать на земле всё возможное, чтобы совершенное царство распространилось досюда, чтобы выполнялись законы творения.

      – Совершенно с вами согласен, – подвел черту Сергей Иванович. – И все-таки ничего для вас сделать теперь не могу: деньги по штрафу уплачены, их теперь не вернешь, да и процессуальных возможностей таких у меня нет. Закон я отменить тоже не могу, хотя полностью с вами согласен: наше общество деградировало, рождаемость падает… Женщина с детской коляской – это теперь уже редкость. И если мы не решим эту проблему, то скоро здесь будет пустыня. Впрочем, извините за банальность, природа не терпит пустоты – сюда придут другие…

      Кошкин и Катя сидели в креслах напротив, ели бутерброды с ветчиной, запивая их чаем. Рожденный в городе, а не где-нибудь в лесу, Кошкин был снисходителен к существующему порядку вещей, считал его незыблемым, включая возможность хакерства. Эту возможность он не считал противоречащей положениям закона «О защите толерантности». Ведь именно в этом правовом акте говорилось о терпимости к проказам ближнего своего.

      – Я только не понял, господин комиссар, – неожиданно встрял он в разговор. – Для чего мы понадобились бригаде содействия?

      – Думаю, Татьяноха решил, что ему теперь можно всё. Короче, влез не в свой огород. Либо здесь собака в чем-то другом зарыта…

      Татьяноха, проводив взглядом пятнистый броневик, решил по пути проехаться по улице имени Железной Дивизии. Сев в машину, он развернулся и поехал улицей книзу, потом повернул направо, а вскоре уже стоял возле серого здания с широченным козырьком