Цимес (сборник). Борис Берлин

как ни крути…»

      И, не медля ни секунды, я поднялся, сделал несколько шагов и оказался сидящим двумя рядами впереди – рядом с ней. Вернее – напротив.

      Она подняла свое опухшее, зареванное лицо, и я пропал.

      Дело в том… Понимаете, я ее уже видел. Раньше. И не раз, не два, а… Ну вот знал я ее, и очень хорошо. Очень хорошо знал.

      Так мы и сидели, я – онемев от удивления, она – обиженно скривив надутые губки. Подумаешь, немолодой, явно потертый жизнью итальянский чико мешает хорошенькой и совершенно незнакомой девушке предаваться ее нехитрому горю. Ах, какая бестактность…

      – Держите… – я вытаскиваю из кармана и протягиваю ей носовой платок.

      – Спасибо, – она кивает на салфетки. – У меня…

      – От бумажных салфеток бывают раздражения на коже. Особенно на такой, как ваша. Он шелковый, ну, держите. И не беспокойтесь, абсолютно чистый.

      Сколько ей лет? Двадцать? Двадцать два, двадцать три? В двадцать три умерла Мия…

      Мия, Мия…

      …Я разглядываю ее откровенно, в упор.

      Покатые плечи, маленькие узкие ладони, ступни совершенно непринужденно, по-балетному, носками наружу. И тоже – маленькие. А еще – золотистые брови, матовые скулы, губы чуть приоткрыты и вот-вот выдохнут – «Да…»

      В общем, почти все, о чем можно мечтать.

      – Вы смо́трите – наоборот…

      – Наоборот? Это как?

      – Как вам объяснить… Некоторые великие мастера умели так изобразить на полотне взгляд – с какой стороны ни посмотришь, глаза с портрета всегда направлены прямо на тебя. Всегда. Неотрывно. А вы смотрите в глаза, а взгляд поймать невозможно. Наоборот…

      – Никогда о таком не думала…

      – Хм… Верю. Я вспомнил об этом потому, что однажды уже видел подобное – прекрасное юное женское лицо и взгляд, который неуловим. Всем – и никому. И лучше не пытаться его поймать.

      – Почему?

      – Потому что потом уже не вырваться. Не отпустит. А может, сам не захочешь…

      – Вы говорите странно… Кто она? Как ее зовут?

      – Ее? Ее звали… Нет, сначала… А как зовут – вас? Тебя?

      – Сима… То есть Симона…

      – Пожалуй… Я буду звать тебя – Симонетта.

      – А почему – пожалуй?

      – Потому, что это имя тебе подходит, а ты – ему. И это хорошо. Вообще все хорошо, ведь мы встретились. Откуда ты знаешь итальянский?

      – Это моя специальность – европейские языки. Английский, французский, итальянский…

      – И почему ты плачешь? Впрочем, это не важно. Просто не плачь, и все. Оно того не стоит, и он – тоже.

      – Откуда вы знаете?

      – Говори мне «ты». Мое имя Сандро. Пожалуйста, всегда говори мне «ты».

      – Сандро…

      – Тебе идут слезы, но все-таки вытри их, а…

      – Но у меня… неприятности. Вам легко говорить…

      – Тебе. Тебе легко…

      Она послушно кивает.

      – Тебе легко говорить.

      Послушная… Послушная девочка, послушная дочь,