Собрание сочинений. Том 4. 1964–1966. Аркадий и Борис Стругацкие

Вы тут человек новый, а я знаю отличного врача.

      – Ну какой там у вас врач… – возразил я, глядя на ссадину у него на костяшках пальцев. Эта ссадина тоже была свежая.

      – Отличный врач. Как раз специалист по белой горячке.

      – Вот видите, – сказал я. – А может быть, у Римайера и нет никакой белой горячки.

      Римайер вдруг сказал:

      – Так я велел… Альзо шпрахт Римайер… Наедине с миром…

      Мы оглянулись на него. Он говорил высокомерно, но глаза его были закрыты, а лицо в складках дряблой серой кожи казалось жалким. Сволочь, подумал я про Оскара, имеет наглость торчать здесь. У меня вдруг мелькнула дикая мысль, показавшаяся мне в тот момент очень удачной: свалить Оскара толчком в солнечное сплетение, связать и заставить немедленно выложить все, что он знает. Знает он, вероятно, много. А может быть, и все. Он смотрел на меня, и в его бледных глазах были страх и ненависть.

      – Хорошо, – сказал я. – Пусть врача вызовет портье.

      Он убрал руку, и я позвонил портье. В ожидании врача я сидел возле Римайера, а Оскар ходил из угла в угол, перешагивая через лужу спиртного. Я следил за ним краем глаза. Он вдруг нагнулся и поднял что-то с пола. Что-то маленькое и пестрое.

      – Что это там? – спросил я равнодушно.

      Он поколебался немного, а затем бросил мне на колени плоскую коробочку с пестрой этикеткой.

      – А, – сказал я и поглядел на Оскара. – «Девон».

      – «Девон», – отозвался он. – Странно, что здесь, а не в ванной, правда?

      Черт, подумал я. Пожалуй, я был слишком зелен, чтобы драться с ним в открытую. Я еще слишком мало знал.

      – Ничего странного, – сказал я наобум. – Вы ведь, кажется, распространяете этот репеллент. Наверное, это образец, который вывалился у вас из кармана.

      – У меня из кармана? – Он страшно удивился. – А, вы имеете в виду, что я… Но я уже давно выполнил все поручения и теперь просто отдыхаю. – Он помолчал. – Но, если вы интересуетесь, я мог бы помочь.

      – Это очень интересно, – сказал я. – Я посоветуюсь…

      Тут, к сожалению, дверь распахнулась, и появился врач в сопровождении двух сестер.

      Врач оказался человеком решительным. Он жестом убрал меня с кушетки и отбросил портьеру, которой был накрыт Римайер. Римайер лежал совершенно голый.

      – Ну конечно… – сказал врач. – Опять… – Он поднял Римайеру веки, оттянул ему нижнюю губу, пощупал пульс. – Сестра, кордеин… И вызовите горничных, пусть вылижут эту конюшню до блеска… – Он выпрямился и посмотрел на нас. – Родственники?

      – Да, – сказал я. Оскар промолчал.

      – Вы нашли его уже без сознания?

      – Он лежал и бредил, – сказал Оскар.

      – Это вы перенесли его сюда?

      Оскар помедлил.

      – Я только укрыл его портьерой, – сказал он. – Когда я пришел, он лежал, как сейчас. Я боялся, что он простудится.

      Врач некоторое время смотрел на него, потом сказал:

      – Впрочем, это безразлично. Вы можете идти. Оба. С ним останется сиделка. Вечером можете позвонить. Всего хорошего.

      – А