Собрание сочинений. Том 4. 1964–1966. Аркадий и Борис Стругацкие

конверт, а затем лег на кровать, закинув здоровую руку за голову. Простыни были прохладные, хрустящие, в открытое окно вливался солоноватый морской воздух. Над ухом уютно сопел фонор. Я собирался немного подумать перед сном, но был слишком измотан и быстро задремал.

      Что-то разбудило меня, и я открыл глаза и насторожился, прислушиваясь. Где-то недалеко не то плакали, не то пели тонким детским голосом. Я осторожно поднялся и высунулся из окна. Тонкий прерывающийся голос бормотал: «…В гробах мало побыв, выходят и живут, как живые среди живых…» Послышалось всхлипывание. Издалека, словно комариный звон, доносилось: «Дрож-ка! Дрож-ка!» Жалобный голос произнес: «…Кровь с землей замешав, не поест…» Я подумал, что это пьяная Вузи плачет и причитает в своей комнате наверху, и позвал вполголоса: «Вузи!» Никто не отозвался. Тонкий голос выкрикнул: «Уйди от волос моих, уйди от мяса моего, уйди от костей моих!» – и я понял, кто это. Я перелез через подоконник, спрыгнул в траву и вошел в сад, прислушиваясь к всхлипываниям. Между деревьями показался свет, и скоро я наткнулся на гараж. Ворота были полуоткрыты, я заглянул внутрь. Там стоял огромный блестящий «опель». На монтажном столике горели две свечи. Пахло ароматическим бензином и горячим воском.

      Под свечами на шведской скамейке сидел Лэн в белой до пяток рубашке и босиком, с толстой потрепанной книгой на коленях. Широко раскрытыми глазами он смотрел на меня, и лицо его было совсем белое и окаменевшее от ужаса.

      – Ты что здесь делаешь? – громко спросил я и вошел.

      Он молча смотрел на меня, затем начал дрожать. Я услышал, как стучат его зубы.

      – Лэн, дружище, – сказал я. – Да ты, видно, не узнал меня. Это же я, Иван.

      Он выронил книгу и спрятал руки под мышками. Как и сегодня утром, лицо его покрылось испариной. Я сел рядом с ним и обнял его за плечи. Он обессиленно привалился ко мне. Его всего трясло. Я посмотрел на книгу. Некий доктор Нэф осчастливил человечество «Введением в учение о некротических явлениях». Я пинком отбросил книгу под столик.

      – Чья это машина? – спросил я громко.

      – Ма… мамина…

      – Отличный «форд».

      – Это не «форд». Это «опель».

      – А ведь верно, «опель»… Миль двести, наверное?

      – Да…

      – А где ты свечки достал?

      – Купил.

      – Да ну? Вот не знал, что в наше время продаются свечи. А у вас тут что, лампочка перегорела? Я, понимаешь, вышел в сад яблочко сорвать, гляжу, свет в гараже…

      Он тесно придвинулся ко мне и сказал шепотом:

      – Вы… Вы еще немножко не уходите.

      – Ладно. А может, погасим свет и пойдем ко мне?

      – Нет, туда нельзя.

      – Куда нельзя?

      – К вам. И в дом нельзя. – Он говорил с огромной убежденностью. – Еще долго нельзя. Пока не заснут.

      – Кто?

      – Они.

      – Кто – они?

      – Они. Слышите?

      Я прислушался. Слышно было только, как шуршат ветки под ветром, да где-то далеко-далеко орут: «Дрож-ка! Дрож-ка!»

      – Ничего особенного не слышу, – сказал я.

      – Это потому, что