Шесть невозможных невозможностей. Фиона Вуд

презентацию, отправляюсь дальше. Так что, по сути, я помогаю рекламщикам толочь воду в ступе.

      – Какая занятная работа, – говорит мама.

      Звучит и в самом деле прикольно, только этот тип настолько доволен собой, что мне в его фан-клубе не место.

      – Пойду выгуляю собаку, – говорю я.

      Говард чинно встает и медленно направляется к задней двери. Он выглядит так, точно слегка… раздосадован. Хвост опущен. А мне казалось, собаки готовы гулять в любое время, днем или ночью.

      – Смотри-ка, похоже, он знает слово «гулять», – говорит мама.

      – Говард много чего знает, – говорит Оливер, поглаживая пса, идущего к выходу.

      Говард поднимает хвост, мотает головой и становится высоким – насколько высоким может быть маленький пес.

      У меня есть еще одна причина вывести Говарда. Я надеюсь наткнуться на Эстель. Полчаса спустя, когда я уже продрог до костей, ее по-прежнему нет. Странно ощущать одновременно облегчение и опустошение. Я направляюсь к торговому центру – нужно поискать работу. Здесь в основном находятся кафе, специализированные продуктовые магазины, домашняя паста, экопродукты, несколько магазинов одежды и художественная галерея. Есть благотворительный магазин, хозяйственные товары и газетный киоск. Трамвай, скрежеща, поворачивает за угол, когда я привязываю Говарда к ножке скамейки и собираюсь с духом, чтобы обратиться в благотворительный магазин насчет работы. И вот так удача – они с ходу берут меня, по вторникам и четвергам после школы. Легкотня!

      Я направляюсь домой, когда из высоких дверей между двумя магазинами начинает валить народ. На вид они – мои сверстники, болтают между собой. Я понимаю, что они инвалиды, в основном с синдромом Дауна. А за ними идет Эстель, держа за руку девочку.

      Эстель улыбается во весь рот. Ее прямые светло-каштановые волосы по середине разделены пробором и заправлены за уши. Они сияют – должно быть, она моет голову каждый день. И ушки аккуратные и милые. А глаза темно-голубые или серые – пока я не имел возможности толком разглядеть.

      При виде меня ее улыбка немного вянет – я это ясно вижу, – но нам не разминуться. Я смешиваюсь с группой – вокруг суета, шутки, прощания, никто не торопится. Эстель деваться некуда. Вероятно, только поэтому она здоровается со мной.

      – Ты кто? – спрашивает девочка рядом с ней.

      – Филлис, это… Извини, ты Дэн?

      – Дэн – это я, – говорю я. «Дэн – это я?» Что за бред? Я разговариваю как лепрекон. Дело дрянь.

      – Он переехал в соседний дом, – объясняет Эстель, тем самым, очевидно, давая понять Филлис, что это единственная причина, почему она со мной разговаривает.

      – В дом Аделейд? – уточняет Филлис.

      – В тот самый, – говорю я. Что я несу? Мог бы просто сказать «ага». А я выражаюсь как ведущий телевикторины.

      – Она умерла в кровати, – говорит Филлис.

      – Ага. – Вот тут «ага» совершенно не к месту. Можно подумать, что я бездушная скотина, которой сто раз плевать, где умирают пожилые дамы.

      Мне отчаянно хочется продлить и качественно улучшить общение с Эстель, поэтому я пускаюсь в откровения, что