Голоса на обочине (сборник). Александр Малиновский

добра нет. И не будет! В Воронеж зовёшь, уехать отсюда. Не по годам нашим это.

      Он грустно так смотрит на меня… И ничего не говорит…

      А я себя виноватой начинаю чувствовать. За что мне всё это, за какие грехи? Не понять мне… Успокоюсь… Не виноватая я!

      …А тут ударило в голову: я ему жизнь искалечила. Из-за меня в его жизни многого не доставало.

      Он потом, когда ещё раз приходил, всё также грустно смотрел на меня. И слушал молча…

      А мне уж, чувствую, жалко его стало.

      …Боялась: ещё раз придёт, не выдержу его молчания.

      Не пришёл. Продал он всё и уехал, не попрощавшись. В Воронеж к сыну.

      И зачем уехал?

      Говорят, будто не хуже там, в Воронеже. Не как у нас, теплее…

      Но ведь чужая сторона?

      …А может, нашёл там сын ему какую?.. Вот бы…

      Так легче мне думать.

      Больше недели без лёгкого

      Не любитель я по врачам бегать. А тут вышел на пенсию. Не прошло и года, и… как мешок развязался: одна болячка за другой. То это, то другое… Раньше не было такого…

      Подался к участковому терапевту.

      – Голубчик, – говорит он мне, – а что же вы флюорографию два года уже не проходили? Непорядок!

      Дал направление мне.

      Пошёл делать флюорографию. Делов-то, думаю… Вон Сергеичу, он на год раньше меня ушёл на пенсию, так ему шланг глотать приписали и ещё кое-что такое, о чём говорить не хочется. Гемоглобин понизился… Лицо стало серое…

      Пришёл. Сделали снимок.

      – Сегодня, – говорят, – после 14:00 в карманчике на стене в коридоре будут результаты. А лучше приходите завтра.

      «Не пожар, – думаю, – по два раза бегать на день в поликлинику».

      Явился на другой день, а в кармашке-то на стенке на мою букву «к» бумажки про меня и нет.

      «Вот те на, – думаю, – то заверяют, что после 14:00 будет готово всё, а то «после дождичка в четверг»?

      Захожу в кабинет, объясняю, как умею.

      Врач говорит:

      – Сейчас выйдет к вам медсестра, подождите в коридоре.

      Жду.

      Нескоро медсестра вышла, но я не возмущаюсь. Неудобно. Кто я? Пенсионер всего лишь! Всем кажется, времени у таких как я – прорва! А его совсем не хватает, времени-то. Поскольку все дела начали делаться медленнее, чем раньше, раза в три. И сам не пойму, почему это так… Ну ладно, это другая тема…

      Выходит молоденькая такая медсестра, востроглазенькая.

      Смышлёная на вид-то. И говорит мне:

      – И давно так у вас?

      – Как? – спрашиваю.

      – Ну, правое лёгкое ваше – сплошное тёмное пятно.

      – Нет, – говорю, – в первый раз слышу об этом.

      А сам заволновался. Сплошное тёмное пятно! «Ничего себе, – думаю, – вышел на пенсию, дождался заслуженного отдыха?!»

      Чувствую, вспотел аж.

      Молчим оба.

      – Вы присядьте, – говорит. – А то у вас лицо изменилось.

      – Да постою я, – говорю. А сам в какой-то невесомости трепыхаюсь. Как подвешенный за одно лёгкое.

      И тут она задала такой вопрос, который враз всё поставил на своё место:

      – А