Тень ветра. Карлос Руис Сафон

в пять я буду ждать тебя в галерее и, прежде чем стемнеет, докажу, что ты видела в Барселоне далеко не все и что не должна ехать в Эль-Ферроль с этим кретином, которого, как мне кажется, просто не можешь любить, а если ты все-таки сделаешь это, образ города будет преследовать тебя, и ты умрешь от тоски.

      – Ты кажешься очень уверенным в себе, Даниель.

      Я, никогда не знавший наверняка даже который час, с убежденностью невежды кивнул. Я смотрел, как она удалялась по бесконечному коридору, пока ее силуэт не растворился в сумраке теней, спрашивая себя, что же я делаю.

      15

      Шляпный магазин Фортунь, точнее, то, что от него осталось, располагался на первом этаже узкого, почерневшего от копоти здания довольно жалкого вида на улице Сан-Антонио, рядом с площадью Гойи. На заляпанных жирной грязью стеклах все еще читалось название, а на фасаде по-прежнему развевалась реклама в форме котелка, обещавшая модели по индивидуальному заказу и последние новинки парижской моды. Дверь была закрыта на висячий замок, к которому, казалось, лет десять никто не прикасался. Я прижался лбом к стеклу, пытаясь проникнуть взглядом в темные глубины.

      – Если вы по поводу аренды, то опоздали, – произнес голос у меня за спиной. – Управляющий зданием уже ушел.

      Женщине, заговорившей со мной, было около шестидесяти; она была одета так, как одеваются в Испании безутешные вдовы. Из-под покрывавшего голову розового платка выглядывала пара буклей, стеганые шлепанцы были надеты на длинные ярко-красные носки, закрывавшие лодыжку до середины. Я сразу понял, что передо мной консьержка.

      – А что, магазин сдается? – спросил я.

      – А вы разве не затем пожаловали?

      – Вообще-то нет, но, кто знает, вдруг заинтересуюсь.

      Консьержка нахмурилась, не зная, как лучше поступить: считать меня вертопрахом или истолковать свои сомнения в пользу обвиняемого. Я изобразил свою самую обворожительную улыбку.

      – Давно магазин закрылся?

      – Да уж лет двенадцать, с тех пор как старик умер.

      – Сеньор Фортунь? Вы знали его?

      – Я, милок, вот уж сорок восемь годков торчу на этой лестнице.

      – Тогда, возможно, вы знали и сына сеньора Фортуня?

      – Хулиана? А как же.

      Я достал из кармана обгоревшую фотографию и показал ей.

      – Не могли бы вы сказать, юноша на этом снимке и есть Хулиан Каракс?

      Консьержка недоверчиво взглянула на меня, взяла фотографию и уставилась на нее.

      – Вы его узнаете?

      – Каракс была девичья фамилия его матери, – сурово заметила консьержка. – Да, это Хулиан. Я помню его этаким блондинчиком, а здесь, на фото, волосы его, кажись, темнее.

      – А не скажете ли, кто эта девушка рядом с ним?

      – А кто спрашивает-то?

      – Ох, извините, меня зовут Даниель Семпере. Я пытаюсь разузнать что-нибудь о сеньоре Караксе, то есть Хулиане.

      – Хулиан уехал в Париж еще в восемнадцатом или девятнадцатом году. Отец хотел в армию его определить и все такое. Небось мать увезла бедняжку, чтоб он туда не загремел. Сеньор