Почтальон всегда звонит дважды (сборник). Джеймс Кейн

они друг напротив друга, а я в середине. Я на нее и не смотрел. Хотя платье заметил. Такой белый форменный халатик, в каких щеголяют медсестры или продавщицы в кондитерской. С утра он был чистый, а теперь немного измялся и потерял свежесть. Я опять чувствовал ее запах.

      – Да ради бога!

      Она поднялась, чтобы положить мне картошки. Халатик внизу чуть распахнулся, и мелькнула нога. Кора принесла картошку, но есть я уже не мог.

      – Ну вот, он теперь еще и есть не желает!

      – Съест, коли захочет.

      – Я не хочу. В обед сильно наелся.

      Ник вел себя так, словно одержал важную победу, и теперь был готов великодушно простить жену – такой крутой парень.

      – Она у меня хорошая. Моя маленькая беленькая птичка. Голубка моя белая…

      Ник подмигнул и стал подниматься по лестнице. Мы остались вдвоем и не проронили ни слова. Потом он вернулся с большой бутылью и гитарой. Налил мне, но это оказалось сладкое греческое вино, и от него у меня в животе появилась какая-то тяжесть. Ник запел. У него был тенор – не слабенький тенорок, как те, что поют по радио, а сильный, и верхние ноты выходили слегка рыдающие, как на пластинках Карузо. Впрочем, я уже не мог слушать. Мне сделалось совсем худо.

      Грек увидал, какое у меня лицо, и потащил на улицу.

      – На воздухе станет лучше.

      – Да я нормально…

      – Сядь. Посиди спокойно.

      – Идите домой. Я просто переел за обедом.

      Он ушел, а меня вырвало. И черта с два виноват был обед, или картошка, или греческое пойло. Просто я так сильно хотел эту женщину, что желудок у меня ничего не принимал.

* * *

      На следующее утро мы обнаружили вывеску на земле. В полночь поднялся ветер, а к утру началась буря – ну и сорвала ее.

      – Ужас! Ты только погляди!

      – Ветер был очень сильный. Я всю ночь не спал.

      – Ветер-то ладно. Смотри на вывеску.

      – Отвалилась.

      Я пошел ее ремонтировать, а Ник то и дело выходил поглазеть.

      – Откуда она у вас такая?

      – Была здесь, когда я купил мотель. А что?

      – Да паршивая. Удивляюсь, как у вас вообще бизнес идет.

      Тут я ушел заправить машину клиента и оставил Ника поразмыслить над моими словами. Когда вернулся, он так и стоял, хлопая глазами, возле прислоненной к стене вывеске. Три лампочки на ней разбились. Я подключил ток – половина вообще не горела.

      – Вкрути новые лампы и повесь – вот и ладно будет.

      – Вам виднее.

      – А что такое?

      – Ну она… устарела уже. Теперь нигде таких не найдешь. Везде вешают неоновые. Они и на вид покрасивей, и электричества столько не жрут. И потом – что это за надпись? «Два дуба» – и все. Про закусочную – ни слова. От подобной рекламы аппетит не разгуляется. Человек не захочет остановиться и что-нибудь съесть. Такая вывеска приносит вам убыток, хоть вы этого и не замечаете.

      – Поменяй лампы – и ладно.

      – Почему не повесить новую?

      – Некогда мне.

* * *

      Очень скоро, однако, Ник пришел с листом бумаги. Нарисовал новую вывеску и раскрасил красными и синими мелками. Там упоминались