Почтальон всегда звонит дважды (сборник). Джеймс Кейн

есть проработали полгода?

      – Где-то так.

      – А чем до того занимались?

      – О, шатался повсюду.

      – На попутках? В товарных вагонах? Перебивались чем придется?

      – Да, сэр.

      Он расстегнул папку, выложил на стол пачку бумаг и начал просматривать.

      – Во Фриско бывали?

      – Родился там.

      – В Канзасе? Нью-Йорке? Новом Орлеане? Чикаго?

      – Везде побывал.

      – А в тюрьме – приходилось?

      – Был, сэр. Когда скитаешься туда-сюда, проблемы с копами возникают часто. Да, сэр, я бывал в тюрьме.

      – И в Тусоне?

      – Да. Кажется, десять дней мне там дали. Посягательство на собственность железной дороги.

      – Солт-Лейк-Сити? Сан-Диего? Уичито?

      – Да, сэр, везде.

      – Окленд?

      – Три месяца. Подрался с охранником на вокзале.

      – Вы его хорошенько отделали, да?

      – Ну, как говорится, этому здорово наподдали, да вы второго не видали. Я и сам как следует получил.

      – Лос-Анджелес?

      – Разок. И только три дня.

      – Чемберс, почему вы вообще нанялись к Пападакису?

      – Случайно вышло. Я был на мели, зашел к нему чего-нибудь перехватить, а он предложил работу – я и согласился.

      – Чемберс, вам самому-то не смешно?

      – О чем это вы, сэр?

      – Столько лет болтались там и сям, никогда толком не работали, даже, насколько я вижу, не пытались, а тут вдруг осели, устроились на постоянную работу.

      – Да я сам не в восторге был. Пришлось.

      – Но вы остались.

      – Ник… он был один из самых лучших людей, кого я только встречал. Когда я поднакопил деньжат, хотел ему сказать, что с меня довольно, однако духу не хватило – у него вечно проблемы с работниками. А потом, когда он попал в больницу, я удрал. Просто удрал – и все. Он, конечно, такого не заслужил, но ноги у меня неугомонные. Я просто потихоньку свалил.

      – А затем вы вернулись, – и на следующий день он погиб.

      – Вы меня совсем расстроили, сэр. Пускай я говорил перед присяжными другое, но вам-то я объясняю – мне теперь сдается, что я немало виноват. Не будь я там в тот день, не выставь его на выпивку, может, он сейчас был бы жив. Понимаете, может, этого вообще не случилось бы. Я накачался под завязку и не знаю, что там было. Опять же, не будь в машине двух пьяных, его жена, наверное, вела бы лучше, так ведь? Вот вам мое мнение.

      Я смотрел на него, пытаясь понять – купился он или нет? А он на меня даже не смотрел. И вдруг, вскочив, схватил меня за плечо.

      – Хватит, Чемберс! Почему ты проторчал у Пападакиса полгода?

      – Сэр, я не понимаю…

      – Понимаешь! Я ее видел, Чемберс, и я знаю, почему ты остался! Она была у меня вчера – потрепанная, глаз подбитый, – и все равно ого-го! Ради такой многие парни бросили бы бродяжить, неугомонные у них ноги или нет.

      – Я все же ушел, сэр. Так что вы ошибаетесь.

      – Ушел, да ненадолго. Как-то слишком хорошо все складывается, Чемберс. Вчера – простое дело о пьяном вождении и причинении смерти по неосторожности, а теперь – и этого нет. Куда я ни повернусь – кругом