Билет в Зазеркалье. Антон Леонтьев

в данный момент было второстепенно. Единственное, что имело значение, это где Женечка?

      Нет, и не это тоже. Как у него дела?

      Ни на один из этих вопросов Олеся ответить, конечно же, не могла. Девушка, до этого говорившая без умолку, вдруг посредине фразы разрыдалась, и Инна была вынуждена принести ей с кухни воды.

      Она поймала себя на мысли, что присутствие Олеси ей неприятно, как будто та виновата в исчезновении Женечки.

      Приказав себе отбросить эти идиотские мысли, Инна опустилась на диван рядом с няней и подала ей стакан:

      – Выпейте. И успокойтесь.

      Олеся же, подняв на нее заплаканные глаза, прошептала:

      – Но как же так, Инна Евгеньевна? Как же так…

      Меньше всего Инна хотела говорить о вещах, о которых не имела представления – во всяком случае пока что.

      Ее занимала одна мысль: кому звонить? Кажется, у Ларисы какой-то родственник работал в министерстве юстиции на высокой должности. А не был ли бывший супруг Вероники шишкой в Генеральной прокуратуре?

      И что, собственно, с супругом – тем самым, для которого Женечка всего лишь «этот урод».

      Сможет ли Геннадий помочь? Захочет ли?

      Тут телефон издал мелодичную трель, и Инна, подскочив, увидела, что ей звонит некто, чей номер не определился.

      Чувствуя, что у нее пересохло во рту, Инна подняла взгляд на Олесю, которая, видимо, все моментально поняв, из мертвенно-бледной стала светло-зеленой.

      Инна поднялась, держа в руках мобильный, подумала, как бы не выронить его вновь.

      Звонок все шел, а она медлила. Словно боялась услышать ужасную весть…

      – Инна Евгеньевна, телефон… – произнесла еле слышно Олеся.

      Инна шагнула в холл, который показался ей коридором в ад и, наконец приняла звонок.

      – Инна Евгеньевна! Милая моя! – услышала она истеричный женский голос, который, как тотчас сообразила, был ей знаком. – Вы меня слышите?

      Собеседница вопила в трубку, и Инна, чувствуя, что у нее закладывает в ухе, отодвинула аппарат от себя и сухо произнесла:

      – Извините, но я сейчас занята. Я вам сама перезвоню…

      Она уже намеревалась завершить звонок, как вдруг до нее дошло, кому принадлежит этот истеричный голос.

      Миле Иосифовне, пропавшему главному бухгалтеру «Всякой литературной всячины».

      – Инна Евгеньевна, родная моя! Не вешайте трубку! Это же я!

      Инна не знала, что и сказать, поэтому скупо проронила:

      – Да, я поняла, Мила Иосифовна. Вы где?

      – Не знаю, милая моя! Меня похитили! Когда я из подъезда сегодня утром выходила. Держат где-то в темном месте. Молчаливые блондины какие-то, в черном, зловещего вида…

      Братья Шуберт. Инна сжала мобильный так, что ощутила боль в костяшках пальцев.

      – Инна Евгеньевна, милая моя! Дело в том, что я тут не одна. Тут еще…

      В трубке послышался какой-то шум, а потом раздался тонкий взволнованный голос – голос Женечки:

      – Мамочка, а ты когда меня заберешь?

      – Сыночек! –