Бремя любви. Мэри Уэстмакотт

это не был бы Чарльз.

      – Да, конечно.

      В комнату вошла няня с ребенком на руках:

      – А вот и мы. Какая славная девочка! Хочешь к мамулечке-роднулечке, да?

      Анжела вяло взяла ребенка и неприязненно взглянула вслед няне, вышедшей из комнаты.

      – Какие глупости городят эти женщины! – раздраженно сказала она.

      Артур засмеялся.

      – Лаура, дорогая, подай мне вот ту подушку, – попросила Анжела.

      Лаура принесла подушку и остановилась рядом, наблюдая, как мать поудобнее устраивает ребенка. Лаура ощущала себя взрослой и важной. На нее мама может положиться, а вот ребенок – всего лишь глупый живой комочек.

      Вечер был холодный. От зажженного камина исходило приятное тепло. Малышка довольно покряхтывала и гулила.

      Анжела смотрела в ее темно-голубые глаза, на крошечный ротик, уже способный улыбаться. И вдруг содрогнулась. Ей показалось, что она смотрит в глаза Чарльза в младенчестве. Она уже почти не помнила его в этом возрасте.

      Острая любовь к этому существу, ее ребенку, ее дорогой дочурке, пронзила ей сердце. Как она могла быть такой холодной и равнодушной к этой очаровательной малышке? Ведь это же прелестный веселый ребенок, как Чарльз!

      – Моя лапочка, – прошептала она, – моя дорогая, ненаглядная!

      Анжела склонилась над дочерью в приливе любви. Она не замечала наблюдавшей за ней Лауры. И не видела, как та тихонько выскользнула из комнаты. Но какое-то смутное ощущение неловкости заставило ее сказать Артуру:

      – Мэри Уэллс не сможет приехать на крещение. Пусть Лаура будет крестной матерью, мне кажется, ей это доставит удовольствие.

      Глава 4

1

      – Ну как прошло крещение? Тебе понравилось? – спросил мистер Болдок.

      – Нет, – ответила Лаура.

      – В церкви, наверное, холодища. Но купель там красивая. Нормандский стиль – черный турнейский мрамор.

      Лауру эти сведения не тронули. Она обдумывала свой вопрос.

      – Можно мне спросить, мистер Болдок?

      – Конечно.

      – Можно просить у Бога чьей-нибудь смерти?

      Мистер Болдок искоса бросил на нее взгляд:

      – По-моему, это непростительное вмешательство.

      – Вмешательство? – не поняла Лаура.

      – Ну вершит делами ведь Всевышний, согласна? Так почему ты хочешь приложить к этому руку? Это не твое дело.

      – Мне кажется, для Бога это не имеет большого значения. Если ребенок окрещен, он ведь попадет на небеса, правда?

      – Куда ж еще?

      – И Бог любит детей. Так в Библии сказано. Значит, Он будет рад ребенку.

      Мистер Болдок прошелся взад-вперед по комнате. Он был серьезно озабочен, но показать этого не хотел.

      – Послушай, Лаура, – сказал он наконец. – Ты должна… должна заниматься только своим делом.

      – А если это касается меня?

      – Нет, не касается. Ты можешь распоряжаться только собой. Молись и проси для себя что угодно: голубые уши, бриллиантовую тиару, титул королевы красоты, когда вырастешь. В худшем случае получишь положительный ответ.

      Лаура