Бремя любви. Мэри Уэстмакотт

у меня была и другая цель. Если мы с тобой собираемся стать друзьями, а дело, похоже, идет к этому, то тебе придется принимать меня таким, какой я есть – грубый, нелюбезный старый скряга. Понимаешь? От меня бесполезно ждать красивых слов: «Деточка, как я рад тебя видеть! С нетерпением ждал твоего прихода».

      Мистер Болдок произнес эти фразы высоким фальцетом с нескрываемым презрением. По серьезному лицу Лауры пробежала улыбка.

      – Это было бы смешно, – сказала она.

      – Конечно. Очень смешно.

      Лаура вновь посерьезнела. Пристально посмотрела на мистера Болдока и спросила:

      – Вы думаете, мы станем друзьями?

      – Если мы оба этого захотим. А тебе такая идея нравится?

      Лаура задумалась.

      – Мне это кажется немного странным, – с сомнением сказала она. – Друзьями обычно бывают дети, которые приходят к тебе поиграть.

      – Не жди, что я буду водить с тобой хороводы. Как это?.. «Как у наших у ворот завели мы хоровод…»

      – Но это же только для маленьких, – с упреком сказала Лаура.

      – Наша дружба будет строиться на интеллектуальной основе, – пояснил мистер Болдок.

      – Я не совсем понимаю, что это значит, но мне нравится, как звучит, – одобрительно заметила Лаура.

      – Это значит, что во время наших встреч мы будем говорить на темы, которые интересны нам обоим.

      – На какие темы?

      – Ну, например, о еде. Я люблю поесть, и ты, наверное, тоже. Но поскольку мне шестьдесят, а тебе… Сколько? Десять? Значит, наши представления о еде будут разными, а это уже интересно. Поговорим и о других вещах – про краски, цветы, животных, об английской истории.

      – Например, про жен Генриха Восьмого, да?

      – Совершенно верно. Стоит упомянуть Генриха Восьмого, как восемь человек из десяти тут же зададут тебе вопрос о его женах. Это оскорбительно для человека, которого называли самым красивым принцем в христианском мире. Он был выдающимся по своей ловкости политиком, и помнить его только по его матримониальным попыткам получить наследника по мужской линии крайне несправедливо. Его жены с точки зрения истории не имеют ровным счетом никакого значения.

      – А я думаю, его жены имели большое значение.

      – Ну вот тебе и дискуссия! – воскликнул мистер Болдок.

      – Мне хотелось бы быть Джейн Сеймур.

      – Почему именно ею?

      – Она умерла, – в каком экстазе произнесла Лаура.

      – Но и Нэн Буллен [1], и Катерина Говард тоже умерли.

      – Их казнили. А Джейн была замужем только год. Родила ребенка и умерла. И все ее очень жалели.

      – Ну что ж, это уже точка зрения. Пойдем-ка в другую комнату, посмотрим, что у нас есть к чаю.

2

      – Какой замечательный чай! – восхищенно воскликнула Лаура. Она обвела взглядом булочки с изюмом, рулет с джемом, эклеры, сандвичи с огурцом, шоколадное печенье и большой пирог с черносливом. И вдруг весело хихикнула. – А вы все-таки меня ждали. Если только… Вы каждый день пьете такой чай?

      – Упаси

1

Отечественному читателю более привычна другая форма имени этой королевы – Анна Болейн.