Бремя любви. Мэри Уэстмакотт

свернули к дому. – На крыльце нас ждет Лаура. Вид у нее взволнованный.

      Машина остановилась, она вышла и, нежно обняв дочь, воскликнула:

      – Лаура, дорогая, как я рада тебя видеть! Ты очень скучала без нас?

      – Нет, не очень, – честно призналась Лаура. – Я была занята. Связала тебе коврик из рафии.

      Анжела вдруг вспомнила Чарльза. Как он, бывало, мчался ей навстречу, бросался ее обнимать, приговаривая: «Мамочка, мамочка, мамочка!»

      Как же тяжело было это вспоминать. Отогнав грустные мысли, Анжела улыбнулась Лауре:

      – Коврик из рафии? Как трогательно, дорогая!

      Артур Фрэнклин потрепал дочку по волосам:

      – Ты, по-моему, подросла, киска.

      Все вместе они прошли в дом.

      Лаура сама не знала, чего ждала от встречи. Вот и вернулись родители, уделяют ей внимание, расспрашивают, рады ее видеть. Но что-то было не так. И дело не в них, а в ней самой. Она не смогла… не смогла что?

      Не сказала, что хотела, выглядела и чувствовала себя не так, как ей представлялось.

      Все прошло не так, как она планировала. Места Чарльза она не заняла. Чего-то ей не хватило. Но завтра все будет по-другому, убеждала себя Лаура, а если не завтра, то на следующий день или днем позже. Ведь она душа дома, вспомнила Лаура понравившуюся фразу из старинной детской книжки, которую нашла на чердаке.

      Теперь-то она определенно душа дома.

      Вот только ощущала она себя, к сожалению, все такой же, как прежде, Лаурой.

      Просто Лаурой.

2

      – Болди, кажется, привязался к Лауре, – сказала мужу Анжела. – Представляешь, он приглашал ее на чай, когда нас не было.

      Артур ответил, что очень хотел бы знать, о чем они беседовали.

      – Мне кажется, – немного помолчав, продолжала Анжела, – нам следует сказать Лауре. Иначе она узнает от слуг или кого-то еще. В конце концов, она уже не маленькая, чтобы пичкать ее сказками о капусте и аистах.

      Анжела полулежала в глубоком плетеном кресле под кедром. Повернув голову, взглянула на мужа в шезлонге.

      На лице ее еще были заметны следы пережитых страданий. Жизнь, которую она вела, пока не сгладила ощущения потери.

      – Родится мальчик, – сказал Артур Фрэнклин. – Я уверен, что будет мальчик.

      Анжела улыбнулась и покачала головой:

      – Что толку гадать?

      – А я не сомневаюсь.

      Он был совершенно в этом уверен.

      Родится мальчик, похожий на Чарльза. Другой Чарльз, но такой же голубоглазый, веселый, шаловливый, ласковый.

      А Анжела подумала: «Может, и мальчик, но он же не будет Чарльзом».

      – Хотя мы будем рады и девочке, – не очень уверенно произнес Артур.

      – Но ты же хочешь сына, Артур?

      – Да, – вздохнул он. – Я бы хотел сына.

      Мужчине нужен сын. Дочери – это совсем не то.

      Он вдруг ощутил какое-то смутное чувство вины и сказал:

      – Лаура и правда славная девочка.

      – Да, – искренне согласилась Анжела. – Милая, спокойная, всегда готовая помочь. Нам будет недоставать ее, когда она уедет в школу. – И, подумав, добавила: – Мне бы хотелось, чтобы это оказалась не