Трое против Нави. Сергей Анатольевич Остапенко

нашел стаканы, взял бутылку и набулькал по полстакана сначала мне, потом себе.

      – Выпьем за победу. За то, чтобы никогда не терять голову, особенно из-за женщин, – произнес он, наставительно жестикулируя указательным пальцем.

      Ну, уж нет. Хоть я кивнул в знак солидарности, на самом деле я пил за любовь.

      – Прощай, Танюша. Прощай, любимая, – всхлипнул я и заплакал.

      – Ты чего? – испугался Шурик.

      – Не знаю. Мне дерьмово.

      – Так пей быстрее.

      Я последовал его совету и осушил стакан. Саня опередил меня на долю секунды и поэтому уже чавкал помидором:

      – Ну как?

      – Что-то странное. Спирт тут есть, но его мало. Больше какого-то другого ингредиента с привкусом, напоминающим…

      Я не успел сосредоточиться и вспомнить, что же именно мне показалось знакомым. От напитка меня бросило в такой жар, что я решил приоткрыть окно. Пошатываясь, я встал, но не успел добраться до подоконника, как Саня трагично охнул.

      – Я вспомнил, – промямлил он. – Когда перед уходом я заглядывал в холодильник, никакой бутылки там не было. Нам ее подсунули, пока никого не было!

      – Кто?

      – Не знаю! Но, похоже, они своего добились.

      – Спасибо за угощение… Чёрт меня дёрнул согласиться… – прохрипел я испуганно.

      Пугаться было чего. Потому что теперь стало так паршиво, что все предыдущие муки по сравнению с нынешними показались мне просто детскими шалостями. Саня барахтался на кровати, кое-как стал на четвереньки и сделал попытку слезть. Не знаю, где закончился его путь. Мне было не до него. Я как парализованный рухнул через кровать на стол и, цепляясь за него, попробовал подтащить свое тело к подоконнику в последней надежде позвать на помощь. Неописуемый по силе жар сжигал меня изнутри. На столе никогда не было порядка, поэтому мой путь был сильно затруднен. Как я ненавидел себя за то, что в беспорядке бросил конспекты на стол! Теперь они мешали ослабевшим пальцам дотянуться до края окна. Только бы доползти до окна и крикнуть «помогите!».

      Руки перестали меня слушаться, когда я был почти у цели. Я оцепенел, лежа головой на подоконнике, грудью на столе и ногами на кровати. Живот, словно шлагбаум, провис в воздухе. Тетрадь сорвалась со стола и начала свой путь вниз, однако её падение и не думало заканчиваться.

      Сознание быстро расставалось с телом. Выпученные глаза, уже не удивляясь, наблюдали, как ткань реальности расползалась клочьями медно-красного марева, а само мое тело стало похожим на полупрозрачное сплетение светящихся нитей.

      Метаморфозы происходили в ускоряющемся темпе. Страх оставался, пожалуй, единственным ощущением. Я хотел зажмуриться, но не смог. Мир вокруг качнулся и стал прогибаться сам в себя. Резкость очертаний пропала. На миг мне показалось, что в какой-то своей части, включающей и меня, материя расступилась и пропустила нечто сквозь себя. Потом все перевернулось, завертелось волчком и сомкнулось в точку, которая разверзлась, словно пасть дракона Хаоса, Тиамат, и поглотила меня. Я проваливался в невообразимую бездну.

      «Ну,