Трое против Нави. Сергей Анатольевич Остапенко

меня по плечу:

      – Слушай, Гордюков. Вот что я тебе скажу. Ты слишком серьезно относишься к женскому полу. А это не прощается. Бери пример с меня. Ты когда-нибудь видел, чтобы я страдал по плоти так, как ты? Никогда. Я всегда остаюсь в форме и о дурном не думаю. Девушки есть девушки, что с них взять? Как там о них сказано у… э… Ну их к черту, короче. Хотел процитировать и забыл. Вот увидишь, облегчение наступит уже завтра. Да какой завтра! Сегодня! Сейчас! Вот решим один вопросец, и все нормализуется.

      Глупец… Он думал меня успокоить своими речами, не подозревая, что творится у меня в душе. В таких натурах, как я, погибающая любовь производит больше разрушений, чем пуля.

      – Забудь этот инцидент. Вычеркни эту страницу из жизни, – резюмировал Юдин. – Женщины – зло. Я тебя сегодня же познакомлю с одной симпатичной особой, и все твои душевные колики как рукой снимет. А пока встряхнись и помоги мне выяснить одну крайне важную вещь. Как, по-твоему, что это? – показал он на бутылку.

      Я взял ее, вынул пробку и понюхал.

      – Спиртное. Самогон, наверное. Или настойка какая-то.

      Он кивнул.

      – Мне тоже так кажется. А ты не помнишь, откуда он у нас?

      – Не-а. Может, с выходных остался? Андрей с Виталиком что-то приносили с собой.

      – После них останется, гляди, – скривился Саша. – По-моему, все допили.

      – Может, мы покупали?

      – Самогон?

      Действительно, это было глупое предположение. Дверь неожиданно стала приоткрываться, и Саня с ловкостью фокусника спрятал бутылку.

      – Юдин, к вам можно? – донеслось снаружи.

      – Конечно. Заходите.

      В комнату по-звериному, точно крадучись, проник профессор Игорь Семенович Вритрин. Он внимательно изучил нас своими горящими зелеными глазами. От этого мне стало совсем плохо, и я испугался, что меня вырвет.

      – Что с вами? – спросил Вритрин, обращаясь ко мне.

      – Отравился, – отпарировал Шурик, подмигивая. – Сегодня в кафе пирожки дрянные.

      – Проклятье! – прохрипел профессор. – Вы что, в комнате курите?

      – Гостей не ждали, – сказал Саня, странно изгибаясь всем телом. Похоже, ему тоже стало не слаще моего.

      – Курят, пьют! – почти прорычал профессор, вращая головой странным образом. – Что это вам даёт?

      – Это помогает снимать внутренние экзистенциальные противоречия, – сказал Юдин, подлизываясь к преподавателю. – К тому же среда засасывает. В систему ценностей западной цивилизации входят комфорт, покой и удовольствия. Нет бы продать все имущество, отправиться куда-нибудь в Тибет, заняться медитацией, у-шу, жрать тростник. Абсолютно здоровый образ жизни. Но никто не променяет на это свой диван, телевизор и кружку пива. Вот ты, Серый, отправился бы в Тибет?

      – Издеваешься? – едва простонал я.

      – Видите, профессор, что с ним сотворила среда. А ведь…

      – Замолчи! Кали-юга ниррити шушна! – гаркнул Вритрин, оборвав вдохновенный словесный понос Юдина, после чего широкими скачками помчался по коридору.

      – Чего-чего? – прошептал