Трое против Нави. Сергей Анатольевич Остапенко

из строя. Расстояние между нами быстро сокращалось. Я чувствовал, как вибрирует почва от их галопа.

      Кашель не давал дышать, клубы дыма застилали глаза, и я даже не мог разглядеть, сколько метров осталось до дерева. К тому же, споткнувшись, я разбил большой палец левой ступни, а под ногами, как назло, попадалось всё больше колючек.

      Но зато я сумел оглянуться, и узрев в тридцати метрах сзади взмыленные морды лошадей, позабыл про все невзгоды. Слова Варьи подтверждались: страх действительно придаёт силы, да ещё и какие! Теперь я бежал, едва касаясь земли; мои ноги мелькали так часто, словно спицы в велосипедном колесе.

      Довольно трудно передать ощущения, которые испытываешь в момент, когда твоё тело сжигает калории, точно паровозная топка, а мозг оглушён потоками сильнодействующих гормонов. По-моему, сознание в такие минуты вообще не работает. Я помню, что вожак смрадно дышал мне в спину и даже дал пинка под зад копытом. Вероятно, это длилось десятую долю секунды, но для меня растянулось на вечность. Кажется, я даже кричал, точно не помню. Зато хорошо помню, какой чудовищной величины прыжки я выдавал, и как конский храп казался рёвом исчадий ада.

      А потом клочья дыма рассеялись и над моей головой появилась благословенная ветвь ясеня. Впрочем, может, я ошибаюсь, и это был не ясень, а, скажем, дуб. Но чувство, которое я испытал, созерцая эту ветвь, несомненно было самым сильным положительным переживанием за всю мою предыдущую жизнь.

      Я легко подпрыгнул вверх и ухватился за эту ветвь, хотя она, возможно, находилась на высоте более трёх метров. Подтянув ноги, я зацепился за неё всеми конечностями, и дальше пребывал в своеобразном ступоре, наблюдая, как подо мной гнедой лавиной проносятся потные спины спасающихся лошадей.

      Я склонен считать, что ветвь была сухой. Свежая, такого же диаметра, скорее всего выдержала бы меня. А эта предательски затрещала и сломалась. Я почувствовал, что лечу вниз. Разжав руки, я выпустил бесполезный обломок надежды на спасение и приготовился к смерти.

      Сознание опять покинуло меня, но хватательный рефлекс был на месте и очнулся я уже на спине одной из старых кобыл, нёсшихся позади других. У неё почти не было гривы, поэтому я вынужден был судорожно обхватить её за шею. Моё нежданное хиловатое такси только всхрапнуло, не реагируя на неожиданную тяжесть, навалившуюся на круп сверху. Кобыла легко могла бы избавиться от меня, но близкий огонь и густой горячий дым беспокоили её гораздо сильнее, и она была занята решением другой задачи, которую считала более актуальной. Обернувшись, я с оттенком мистического страха отметил, что деревья, на которые я возлагал такие надежды, объяты огнём. Оказывается, мне несказанно повезло. Не рухни я на спину этой кляче, сейчас уже начал бы румяниться, превращаясь в аппетитную копчёность. Сгореть, я думаю, не сгорел бы, но получил бы такие ожоги, с которыми без медицинской помощи и в живых едва ли остался бы надолго, не говоря уже о том, что дальнейшее движение к цели было бы бессмысленной агонией обречённого.

      Я