Свидетели БРТН. Дмитрий Евгеньевич Зарубин

одном из сдаваемых в аренду домов появилась большая вывеска – «Общественная приемная Иосифа Виссарионовича». Попов, – повторно разгоняясь в высоте звукоряда, рявкнул главный полковник, – почему я об этом узнаю в администрации?

      – Так я экономическими преступлениями занимаюсь, – пожал мощными рыхлыми плечами поднявшийся полковник, облокотив пивной животик на верхушку впереди стоящего кресла.

      – А это разве не экономическое преступление? – делано удивился Петров.

      – Так кто ж знает? – вновь пожал плечами Попов. – Может, это какая-то политическая акция, например, от федералов, – на всякий случай попробовал он припугнуть начальство.

      – Да-а, – задумчиво протянул главный полковник, – в администрации на этот счет тоже брожение, хотят журналистов туда послать для выяснения обстоятельств.

      – Конечно, – обрадовался Попов, – это безопаснее всего, напишут что-нибудь – тогда и посмотрим, какие меры принимать, а в случае чего на журналюг свалим, мол, мы тут ни при чем, а реагируем на обращения трудящихся, ведь они же наверняка появятся на страницах газеты, не попрутся же писаки просто так, придумают письмечко какое-нибудь от граждан.

      «Чтоб вам эту бумажку в причинное отверстие», – раздраженно подумал Блинов, лихорадочно прикидывая: сразу написать рапорт об отставке, благо выслуга лет имеется, или же придержать, как козырного туза, а определиться по мере развития событий. Интересно же ковырнуть, за что юношу угробили – вдруг да и обломится что-нибудь эдакое, большущее и зеленое на покой грядущий?

      – А ты знаешь, – насмешливо зашипел Петров, спугнув присевшего перед ним комарика, – что устроители общественной приемной давным-давно покойного руководителя нашей страны собирают деньги?

      – Какие? – искренне поразился Попов. – Он же как лет семьдесят назад помер.

      – Банка стоит на входе, на столе перед охранником, – сухо ответил главный полковник, – трехлитровая, с надписью: «Добровольные пожертвования». Кто не опускает двести рублей, того не пропускают.

      Комарик без звука приземлился на запасной аэродром – коричневый гладкий кружочек главной головы управления внутренних дел, растопырил пошире ножки, взмахнул толстым мохнатым длинным хоботком…

      – И много желающих? – упавшим голосом полюбопытствовал начальник ОБЭП.

      Жало вонзилось в тонзуру первейшего блюстителя порядка. Петров рефлексивно грохнул ладонью по макушке и заорал, гримасничая:

      – Сволочь! Это я тебя должен спрашивать, сколько чудиков поперлось к Иосифу Виссарионовичу за помощью и поддержкой, а не ты мне идиотские вопросы задавать!

      Сидящие в зале проснулись. Главный полковник наклонился, явив городу и миру лысину с размазанной по ней кровавой кашей бывшего единственного сохранившегося, но теперь убиенного насекомого. Зрелище было явно «восемнадцать плюс», поэтому полковники и важняки вздрогнули, самые сообразительные торопливо достали смартфоны и сфоткали окровавленную