Свидетели БРТН. Дмитрий Евгеньевич Зарубин

для сбора мусора.

      – Извините, – громко спросил ее через длинный ряд зеленых потертых кресел Блинов, – вы не знаете, кто там за кулисами кричал так… необычно?

      Уборщица замедленно оглядела сидевших, болезненно сморщилась и, повернувшись, исчезла там, откуда внезапно и вывернулась.

      – Чудеса какие-то, – пробурчал Волобуев. – Пора домой, на покой, к синенькому окошку в мир иной.

      – До связи, – бросила, обгоняя на повороте, женщина из спецслужбы.

      Волобуев-Блинов вздохнул, не торопясь, зашаркал к раздевалке.

      Оделся, вызвал такси, постоял на представительном, в железных кружевах крыльце. Прошел к ротонде, устроенной на краю площади, прямо над обрывом меловой горы, на которой стоял театр, задумчиво посматривая на расстилающийся внизу город, черное небо с крупными белыми звездами, среди которых солидно передвигались желтые и красные огоньки невидимых самолетов. В лицо толкались холодные и влажные порывы ветра, похожие на щенячий нос, от которых хотелось плакать и незамедлительно закончить жизнь самоубийством.

      По своему долгому правоохранительном опыту полковник знал, что каждое более или менее резонансное убийство какого-либо известного человека всегда соответствовало бессознательному общественному настроению. Это для конкретного человека, семьи или узкой группы людей преступление было трагедией. Для массы же служило неким красным флажком, обозначавшим новые границы возможного действия или бездействия. Его задача, – так он себе постановлял в начале каждого расследования, – найти преступника, посадить за решетку и тем самым показать обществу, что желание расширить плоскость поступков за счет уничтожения неких значимых субъектов ошибочно. Правда, возникал, и не раз, парадокс, когда раздвижения своих возможностей через нивелирование мешающих этому хотело коллективное сознание непосредственно власть имущих, в этом случае полковник примерялся сам с собою через понимание нормы, а не закона. Юридическая установка – теоретическая суть возможных действий разносторонне направленных сил, которая может меняться со временем или режимом. Норма – незыблема и присуща всякому сознательно разумному, ограничивающему себя самостоятельно ради свободы всех. Но, конечно, Волобуев-Блинов всякий раз путался в этих рефлексиях только при начале сложного дознания, но потом постепенно втягивался непосредственно в действие и переставал размышлять на абстрактные темы, а в конце особо не заморачивался, кто прав, а кто виноват, лишь бы факты однозначно свидетельствовали о виновности именно того, кого он поймал.

      Сзади загудела машина, он обернулся – подъехало такси, подсвечивая опустевшую площадь ближним ксеноновым светом и сияя желтым нимбом с шахматными клеточками.

      Блинов удобно устроился на заднем сиденье, хотя водитель предупредительно открыл переднюю дверь. Он не любил сидеть рядом с руководителями, пусть и обычной железки, любая мало-мальски серьезная авария, несмотря на ремни безопасности, в первую очередь убивала или травмировала именно