Свидетели БРТН. Дмитрий Евгеньевич Зарубин

нехотя наклонился и прижал три пальца к шее лежащего, подержал с минуту, выпрямился, повернулся, потер подбородок, громыхнув застежкой ремня:

      – Похоже, надо бригаду вызывать, парень-то откинулся.

      – Вот и хорошо, – невпопад ответил сержант, быстренько поднес поближе микрофон рации, болтавшийся у плеча, и торопливо забубнил:

      – Первый, первый, я одиннадцатый, у меня труп на территории «Вегаса», нужна следственная бригада.

      От сияющего развлекательного комплекса, похожего на игрушечный средневековый замок какого-нибудь дракулы, продолжавшего греметь ламбадой, мигать разноцветными стробоскопами, бежал охранник, держа на далеко вытянутых мускулистых руках маленькую беленькую коробочку с красным крестиком сбоку.

      Крепкий порыв ветра снес с верхушек деревьев пожелтелую и красноватую полувысохшую листву и густо засыпал стоящих внизу людей, промелькнул промеж колес «мерседеса», взвинтив пахучее крошево древесных остатков, закружился под ногами, заставил вздрогнуть от озноба девушку, которая торопливо поднялась с похолодевшего враз дорожного покрытия, и широким фронтом вернулся обратно в лес. Верхушки деревьев закачались, зашуршали. Сержанту показалось, что между стволов мелькнула бесформенная фигура, но, поскольку двигаться было лень, он сразу же решил, что ему показалось, и никогда больше не вспоминал об этой тени.

      Послышался надсадный вой сирены, на дороге замаячила проблесковыми сигналами «газель». А ветер вернулся назад, плотно прижался к земной поверхности и постепенно стал заполнять все пространство, вскрывая психической атакой городские кварталы, заставляя пугаться младенцев и бездомных собак, срывая афиши и объявления, грохоча полусмятыми пластиковыми стаканами, перекатывая пустые стеклянные бутылки, ожесточенно толкаясь в закрытые и с удовольствием бренча распахнутыми подъездными дверями многоэтажных домов.

      4.

      Мазик поднялся с топчана, – обустроенного в углу раздевалки, прикрытого небольшой китайской ширмой с яркими разноцветными павлинами и розами на шелковом засаленном полотне, – услышав приглушенное вздрагивание массивных входных врат в храм Мельпомены, как вычурно выражался главный режиссер театра. Хотя по поводу храма он был отчасти и прав: театр для детей и молодежи размещался в бывшем духовном училище, до революции 1917 года готовившего будущих священников и имевшего в том месте, где сейчас главная сцена, небольшую домовую церковь со всеми приличествующими этому учреждению сакральными атрибутами.

      Как человек, всегда стремящийся показать начальству, что он постоянно боеготовый и полностью работоспособный, Мазик спал одетым в рабочую униформу театрального сторожа, состоящую из мятых синих дешевых джинсов, оранжевой футболки с профилем непонятной из-за затертости, куклы с длинным тонким носом, и темной спецовки с флюоресцирующими полосами на плечах, вероятно, спертой из ремонтного цеха какого-то местного крупного предприятия.

      Посмотрев на ржавый будильник с аляповатым гербом СССР, студент