Номах. Искры большого пожара. Игорь Малышев

чтобы встретиться с ней. Выдумывает поездки, отпрашивается на работе и едет. Будучи замужем, Рита не может отдавать ему много времени, несколько часов где-нибудь в гостинице, не более.

      Они переписываются. Письма приходят на почтамт «до востребования». Пишут они друг другу много, едва ли не каждый день. Ему нравится их связь, письма, редкие свидания, долгие и томительно сладкие предвкушения встречи…

      Раз или два Рита пытается прекратить их отношения. Ей стыдно мужа, детей, матери. Пусть они ни о чём не подозревают, но она-то знает всё, и ей стыдно. Впрочем, делает она это без отчаянных усилий, Алексею неизменно удаётся возвращать её и роман продолжается.

      Идут годы. Страсть не ослабевает…

      …Штык пронзает кожу, погружается в плоть. Железо пробует на вкус кровь полковника Николаева…

      У Риты рождается ребёнок. От мужа, не от Алексея. Поначалу были сомнения, но время развеяло их. Черты лица сына были слишком узнаваемы.

      И тут Алексей Андреевич неожиданно устаёт от их связи. В душе у него словно бы всё пересыхает и отношения с Ритой, поначалу искристые и яркие, вдруг превращаются в процесс, схожий с пережёвыванием бумаги.

      Очередное письмо оформляет разрыв отношений.

      Рита погружается в заботы о ребёнке и забывает об Алексее.

      Сложно сказать, что он чувствовал в первые месяцы после разрыва. Может, победу, может, равнодушие.

      Но прошёл год и старое чувство вдруг напомнило о себе. В груди что-то сдвинулось, словно льдины в ледоход и с тех пор он не мог думать о Рите без болезненного чувства потери.

      …Штык упёрся в ребро и, скрежетнув, нырнул под кость…

      Через общих знакомых Алексей передал ей письмо, другое. Переписка завязалась снова. Вскоре Рита согласилась встретиться.

      С тех пор он срывался к ней при каждой возможности. Раз в месяц, в две недели, в десять дней. Находить объяснение своим отлучкам в семье и на службе становилось всё труднее, но он мало думал об этом.

      При встречах, он не выпускал её из своих объятий, а расставаясь, немедленно начинал сочинять очередное письмо.

      Вскоре Ритиного мужа перевели, но, по счастью, недалеко, в Харьков и свидания, пусть и стали реже, но продолжились.

      …Штык замер возле мокрого вздрагивающего сердца полковника. Расширяясь, сердце коснулось острия штыка, и тут же, сократившись, отдёрнулось, на мгновение отдалив встречу со смертью…

      Мужа Риты перевели снова. На этот раз в Москву. Но и тут они продолжали видеться, пусть всего один-два раза в год.

      Рита сообщила, что у неё был выкидыш. И что это был, вне всяких сомнений, его, Алексея, ребёнок. Новость поразила его. Поразила едва ли не больше, чем рождение собственной дочери. И ещё он отчего-то понял, что теперь меж ними оборвалось что-то по-настоящему важное, что при другом исходе могло бы навсегда привязать их друг к другу.

      …Штык раздвинул толстые, крепкие волокна сердечной мышцы. Сердце – один большой мускул, неутомимый труженик, и при этом едва ли не самый