Суета. Хо-хо, ха-ха. Заря Ляп

А ведь мы стоим!

      Приподнявшись, потянувшись к дверце, Виктор ее захлопывает. Темно сразу становится: в повозке три окошка, но они плотно зашторены и потому свет пропускают без охоты.

      В этом полумраке глаза Виктора приближаются к Тамариным, и он говорит, признанием:

      – Я люблю тебя.

      – Знаю, – почему-то переходит на шепот Тамара.

      – Ты все решила правильно. Ты правильно выбрала.

      – Это сердце, – слабо улыбается Тамара.

      – Которого у тебя нет, – улыбается и брат, и глаза его разгораются жалостливой лаской. – Возвращайся. То, чего страшишься, все равно нагонит. Отыщет. А мы будем рядом.

      – Можно и иначе.

      – А это как?

      – Если я останусь здесь, то… неясное… в полную меру не раскрутится. Кажется мне так.

      – Кажется? «Кажется» – это еще не «знается».

      – Но – выбор!.. Мне Дед сказал, что этот мир был создан для выбора. И вот я думаю: можно ли выбрать так, чтобы то, чего страшишься, не случилось? Ни с тобой, ни с другими.

      – Деда разговорила? Вот как? – присвистывая, удивляется Виктор. – Выбор?

      Глаза его удаляются, кулак его трижды стучит в стенку повозки. Слабый толчок – и колеса приходят в движение. За спиной Тамары что-то жалобу выдыхает. Тамара оглядывается: видит длинный плоский ящик, водруженный на ящики поменьше, – это, скорее всего, из него жалоба выскользнула. Выскользнула и распалась на беззвучие. Вспоминает недавний гул, распавшийся на… что? До беззвучия – на что? На знакомое что-то, церковной службе подобное. Да, весьма подобное. Как странно. Вернуть бы услышанное, проверить себя. Прикрывая глаза, старается вспомнить мелодию слов. Слышит настороженное:

      – Что там о выборе?

      Оборачивается к брату, смотрит на него внимательно, медленно повторяет только что сказанное:

      – Этот мир был создан для выбора. ДЛЯ. Настолько, получается, выбор важен… И Дед считает, что выбор – это признак жизни. Говорит, что без него НАСТОЯЩЕЙ жизни нет. Что он, быть может, и суть ее.

      Брат усмехается:

      – Да уж, суть: все вокруг выбирают.

      – Конечно. И все же… Я Деда слушала, думала и… Он сказал, что можно, как бы это… мельтешить по жизни. Думать, что, вот, выбор твой серьезен, обдуман, а все равно выбирать не то, что надо. Не то, что в правильность тебе обернется. Это я говорю о важном, скажем, судьбоносном выборе. А можно сначала выбирать познание себя и уж после вершить следующий выбор. И вершить именно для себя, думая о себе. Только о себе… И это странно очень, ведь получается – свара с миром за свое, но… разве сейчас чем иначе?.. И потом, Дед еще сказал, что по замыслу дано человеку миром править, а он – уродует, именно потому что себя не знает.

      – Править? Человек? – брезгливо приопуская уголки губ, переспрашивает Виктор.

      – Именно. Но не правит. И оттого вопрос: почему Творец просто не ДАЛ человеку знание о нем самом? Я не задаюсь вопросом о нас – мы ведь другие. Меня интересует – если позволительно, допустимо – логика Творца по отношению к человеку. Зачем замысливать кого-то правителем, а знание необходимое для правильного властвования прятать так глубоко, что задуманному правителю легче новое о себе выдумать,