Зло. Эдуард Хруцкий

его слов, вдалеке полыхнула зарница.

      Игорь Дмитриевич вошел в комнату, посмотрел на племянника и Игоря Анохина, расслабленно куривших сигареты.

      – Давайте снова запись прослушаем. Хочу для себя некоторые детали уточнить.

      – Сначала так сначала.

      Игорь Анохин включил диктофон.

      Чуть искаженный записью голос Витьки Кретова наполнил комнату:

      «Я приехал в министерство, и меня сразу отвели в кабинет Болдырева. Прошел год, а он уже полковником стал.

      Болдырев сказал мне:

      – Хочешь карьеру сделать – иди работать ко мне.

      – Кем?

      – Будешь в особой группе. Официально числиться придется за Фрунзенским райотделом, но по приказу тебя откомандируют в распоряжение министерства. Как у тебя с квартирой?

      – Нет.

      – Не беда, поживешь месяца три в общаге, а потом получишь площадь в Москве. Станешь служить как надо – в январе майора получишь.

      – Но я же старший лейтенант.

      – Нет, уже капитан, завтра приказ на тебя подпишут.

      Сколько человек в группе, я не знал. Сидели мы на Советской площади, там, где вывеска „Городской штаб народных дружин“. На срочное дежурство заступали бригадой из трех человек. Я знал только дежурных и своих ребят: подполковника Самыкина, потом он по состоянию здоровья перешел в дежурные, Юру Маслова, капитана, он раньше в МУРе работал.

      Когда мне присвоили майора, я стал начальником отделения, так называлась наша бригада. В нее, кроме меня и Маслова, взяли майора Коцубу Бориса.

      Занимались всем: наружным наблюдением, установкой, обысками, задержанием. Кстати, Ельцова мы пасли десять дней, изучая его связи и привычки. Работали посменно. Одна группа сменяла другую».

      Раздался голос Ельцова: «Ты же говорил, что никто больше не знал?»

      Кретов: «А я их только в лицо и видел, а кто они, нам расспрашивать запретили.

      Наша группа провела несколько операций. Мы пасли ювелира Шнейдермана. Отрабатывали его связи. Он подал заявление на выезд в Израиль, и Болдырев располагал информацией, что он хочет вывезти из страны уникальные украшения, а часть продать иностранцам. А те откроют ему банковский счет в Тель-Авиве и переведут туда деньги.

      Мы производили обыск, составляли опись, ценности изымали».

      Анохин: «С понятыми работали?»

      Кретов: «Все по закону. Так же мы прихватили черного антиквара Росовского, изъяли у него много картин и ценностей. Задержали вора Андрея Воловикова, кличка Вол. У него изъяли деньги, иностранную валюту, ювелирные изделия, много коллекционного оружия…»

      Голос Кретова звучал в комнате. Ельцовы и Анохин вновь слушали исповедь бывшего майора, а ныне ночного сторожа.

      Но теперь они обращали внимание на мелкие детали.

      – Смотри, как любопытно, – сказал Ельцов-старший, – после ограбления особняка Толстой Витька со товарищи приехал и забрал Веронику и ее дружка Лешеньку.

      Но мало того, они отвезли их не на допрос в МВД, а сначала