Зло. Эдуард Хруцкий

звонка.

      На балкон вышла Женька:

      – Юра, Игорь, Боря, вы зачем нас бросили? К столу, мальчики, к столу.

      Разошлись ближе к полуночи.

      Юра и Игорь Дмитриевич убирали со стола, мыли посуду.

      – Ты иди, отдохни, – сказал дядька. Он был в фартуке, посуду мыл стремительно и аккуратно. – Иди, я один справлюсь.

      Юра пошел в комнату, начал раздеваться.

      Зазвонил телефон.

      – Да.

      В мембране слышался непонятный шум и треск. Он положил трубку. И вдруг Ельцов подумал, что, возможно, сигнал этот был послан сюда много лет назад. Может быть, номер набрала его первая, уже забытая любовь. Сигнал запутался среди проводов, сопротивлений и конденсаторов и много лет пробивался сквозь пульты АТС и, наконец, добрался до цели. Он даже представил себе зрительно этот заблудившийся импульс. И ему почему-то стало спокойно и радостно, и сон пришел невесомый и звенящий, как в детстве.

      – Не хочу домой, – капризно сказала Женька, садясь в машину. – Поехали в Архангельское.

      – Я же поддатый, – попробовал воззвать к ее разуму Игорь.

      – Ну и что? Кто тебя остановит? Ты же любимец московской милиции. Удостоверение с собой?

      – Конечно.

      – Тогда едем. Что у нас с деньгами? – деловито осведомилась Женька.

      – С деньгами нормально.

      – Тем более. Погулять хочется. Толик споет нам.

      – Ну что делать! Я же слабый мужик. – Анохин повернул ключ зажигания.

      Ночное Архангельское. Вернее, ресторан «Архангельское». Место, привлекавшее всю гуляющую Москву. Ночью, когда закрывались рестораны, «Архангельское» тоже закрывало двери. Открывали их только для своих. Богатых и знаменитых и, конечно, для иностранцев, потому что только ради них и был устроен этот полулегальный кабак.

      Здесь разбросал свои силки КГБ, здесь были специальные столы, толкались дамы, приятные во всех отношениях, здесь подводили их к иностранцам. Это была тайная, закрытая от всех жизнь. Но для ее существования ресторан открывал свои двери для светской московской публики. Дочери и сыновья, зятья и невестки секретарей ЦК и членов Политбюро… Даже сама Галина Брежнева приезжала сюда со своей свитой. Веселое это было место. Остров развлечений в аскетической Москве.

      Игорь вел машину аккуратно, до ресторана доехали без происшествий. Швейцар узнал их и немедленно пропустил.

      С порога они услышали голос Толика, он пел пастернаковское «Мело, мело по всей земле…». Мэтр, старинный приятель Игоря, повел их к столику на две персоны у стеклянной стены. И Толик их увидел и помахал рукой. Народу было не так много, половину зала, как всегда, занимали иностранцы.

      Официант принес шампанское и холодные закуски. В самом углу мэтр руководил сервировкой большого, человек на двадцать, стола.

      – Кто-то крупно гулять собрался. – Игорь разлил шампанское.

      – Давай поспорим, что я точно скажу кто, – засмеялась Женька.

      Она курила и, прищурив свои зеленые ведьмины глаза, поглядывала на зал. Мужики за столиками сворачивали шеи, пялясь на нее. Оркестр замолчал. Толик, спрыгнув с эстрады в зал, пошел к их столу. Взял свободный