Бремя мира. Том I. Владислав Фирсов

у конунга, известно ли о его наследнике еще кому-нибудь. «Ведь мы должны знать, откуда может прийти угроза,» – сказал он тогда. В тот день наш конунг совершил самую большую свою ошибку. Он доверился нам, властолюбивым, опьяненным войной и злобой из-за смерти своих людей, и рассказал все.

      Хофорт хотел отпить немного отвара, но рука, державшая чашу, начала дрожать, и он поставил её назад. Никто не торопил его и молчание затянулось на несколько минут. Все это время Рикхард старался убедить себя, что эта история закончится не так, как он полагал. Юноша наивно пытался отыскать в лицах отца и наставника подтверждение своим надеждам. Но, увы, поиски эти были тщетны.

      – Ходрик убил конунга. – разорвал тишину правитель Готервуда, – Конечно, конунг мог умереть и так, но мог и выжить. Ярл Тарифта, узнав все, что нужно, зажал ему рот, а, свободной рукой, начал крутить болт, торчавший из его груди (никто не осмеливался его извлечь, поскольку лучший наш медик был убит дня за четыре, до ранения конунга). Я до сих пор помню все это в мельчайших подробностях. Помню, как конунг, дергался и пытался позвать на помощь. Помню, как удивление в его глазах, обращенных на нас, ничего не делающих, сменилось гневом и ненавистью.

      Когда жизнь покинула тело нашего конунга, Ходрик вытер руки и обратился к нам:

      – Не для того я рискую собой и своими людьми, чтобы кланяться какому-то сопляку, рожденному безродной девкой.

      – Что же нам делать?! – спросил кто-то из нас, возможно даже, что это был мой вопрос. Я был так напуган и растерян, что никак не мог собраться с мыслями.

      – Что делать? – переспросил он – мы убьем всех, кто знает об этом выродке и разойдемся по своим Уделам. Как независимые ярлы. Мне надоело бросаться туда, куда велит конунг. Теперь мы сами будем решать, что делать. Согласно древнему закону, я – человек, убивший конунга, займу его трон. Не беспокойтесь, – предупредил он наши попытки возразить, – я возьму лишь Ториствуд. Тарифтом будет править мой дядя Боткруф. Вы же будете править своими Уделами и, на своих землях вы будете самыми главными. Пойдем, передадим последнюю волю почившего конунга…

      Ходрик был самым влиятельным из нас, поэтому мы согласились с его предложением, в конце концов, в каком-то извращенном смысле, он следовал древним законам. Так я оправдывал свою трусость, на первых порах, когда еще находил в себе наглость выискивать себе оправдания.

      Нам пришлось прибегнуть к различным ухищрениям, но, в итоге, все, кто знал об этом и все, кто имел хоть какое-то отношение к бастарду, которого мать назвала Эатуром, были мертвы. В честь этого, мы устроили пир. К тому времени, совесть начала съедать меня за то, что мы натворили, но страх перед позором и перед моими сообщниками заставил меня сохранить наш страшный секрет и прийти на этот пир. Состоялся он в главной трапезной Ториствуда. Голову шестнадцатилетнего Эатура, который, при жизни, абсолютно ничего не знал о своем отце, кто-то насадил на подсвечник и поставил его в центр стола.

      С тех