Бремя мира. Том I. Владислав Фирсов

но. Последний раз, он испытывал такое волнение не менее, чем двадцать лет назад. Вспомнив о том событии, Ходрик почувствовал, как что-то перевернулось в его груди. Покинув всякую надежду на то, чтобы уснуть, он хотел было позвать за какой-нибудь девкой, но передумал. Не хватало еще, чтобы женщина увидела своего ярла в таком состоянии. Правитель Ториствуда сбросил с себя шкуры, которыми укрывался, и подошел к столу, где его всегда ожидал небольшой бочонок с медом. Зажигать свечи нужды не было, ярл прекрасно помнил, где что находится во всем замке, не говоря уже о собственных покоях. Рука нащупала бочонок, который почему-то был теплым.

      – Тупые скоты, – негромко прорычал Ходрик, он ненавидел пить теплый мед, но лучше уж такой, чем никакого, – ничего, несколько ударов по вашим пустым головам помогут вам запомнить, что любит ваш ярл.

      Правитель Ториствуда со злобой выдернул пробку и приник губами к отверстию бочонка. В следующее мгновение, он выплеснул все на стол, но омерзительный привкус помойной жидкости так и остался во рту. Весь страх вмиг испарился, на его место вступила ярость.

      – Кто?! – закричал он в пустоту, – кто посмел?!

      "Ну хорошо, – подумал ярл, – того, кто додумался налить сюда эту дрянь, я заставлю пить его собственную кровь. Вспорю ему живот и буду вливать в пасть все, что из него же и вытечет, и так до самой смерти."

      Ходрик, может, и не был человеком слова, но свои угрозы он приводил в исполнение всегда, чего бы ему это не стоило. Своей бескомпромиссностью в этом отношении, он лишился возможности улучшить отношения с некоторыми соседями, зато весь Север, от Белых Долин, до самого Стокфи, знал, что ярл Ходрик угроз на ветер не бросает.

      Он был даже рад, что какой-то глупец решил обречь себя на мучительную смерть, это отвлечет внимание от непонятных тревог. Ходрик, как был, в одной длинной рубахе, вышел из своих покоев и крикнул:

      – Вораф! – краткое эхо было ответом ярлу, – Вораф, Тень тебя забери! Отвечай, когда твой ярл к тебе обращается!

      Но ответа не было.

      Ходрик направился в сторону кухни, намереваясь застать там нерадивого слугу, но, за первым же поворотом, он замер.

      Вораф был тут.

      Обезглавленное тело находилось в полулежащем положении, опираясь спиной на деревянную стену. Кто-то нанес слуге такой сокрушительный удар его же оружием, что голова так и осталась на кромке топора, вбитого в стену на уровне шеи. Ходрик поморщился и выдернул топор, голова с глухим звуком ударилась об пол и немного прокатилась в сторону, заляпав ноги ярла кровью. Все тревоги ночи отошли на задний план, сейчас присутствовала реальная опасность, на которую необходимо было отреагировать быстро и хладнокровно. Тяжесть топора в руке придавала уверенности.

      Ярл решил, что идти на кухню теперь бессмысленно, нужно было поднять тревогу в замке. Комната стражи была внизу, на первом этаже. Он направился к лестнице, босые ноги бесшумно ступали по холодному дереву. Поворот направо, несколько шагов прямо, и он оказался перед большой лестницей, сколоченной из прочных дубовых досок, связующей первый и второй этажи. Перехватив топор так, чтобы, в случае необходимости, можно было отразить нападение или метнуть его во врага, Ходрик начал спускаться. Прямо перед лестницей на первом этаже лежало еще два тела. Одного из стражей ярл знал. Тортен – не самый умелый и смышленый, зато верный и честный вояка. Второго он не помнил, да и мало ли их здесь ходит, ярл не обязан помнить всех и вся в Ториствуде. Все выглядело так, словно они убили друг друга в соре. Меч Тортена был воткнут в грудь незнакомого стража, а топор второго был вбит в ключицу самого Тортена. Ходрик злобно зарычал и пошел дальше. Если в комнате стражи хоть кто-нибудь остался в живых, он сам убьет этих бесполезных червяков.

      В голове ярла уже складывалась картина, протекания казни тех глупцов, что решили напасть на его замок, когда какой-то шум со стороны трапезной заставил его остановиться. Ярл мгновенно прижался к стене и свернул за угол, собираясь войти в трапезную через неприметную дверь для слуг. Сквозь щель между полом и дверью в коридор проникал свет настенных факелов, что было странно, ведь никому во всем Ториствуде не позволено есть в трапезной без ярла. Ходрик прижался ухом к двери, но услышал только какой-то шорох, словно по полу волочили мешок. Он отступил на шаг, встряхнулся и ворвался в трапезную, где был только один живой человек.

      Все, кто сидел за столом были мертвы, это ярл понял сразу. Пять мертвецов были расположены на тех же местах, где, двадцать лет назад, восседали все венценосцы Севера, празднуя свою победу над судьбой. Пусто было только на двух местах, местах, которые тогда занимал сам Ходрик и его дальний родственник ярл Корун. К стулу Коруна какой-то незнакомец тащил тело шестого убитого. Но, как только Ходрик ворвался в трапезную, незнакомец выпустил ногу мертвеца и развернулся лицом к ярлу. Несколько мгновений они стояли не двигаясь. Ходрик смотрел на своих мертвых воинов, чувствуя, как недавняя тревога с новой силой грызет его грудь изнутри, убийца, склонив голову набок, оценивающе взглянул на правителя Ториствуда и сказал:

      – Ты постарел больше, чем можно было бы предположить, ярл Ходрик, – голос незваного пришельца