Тропа ведьм. Слёзы навий. Ная Геярова

Тала смолкла, с тоской смотря в открытое окно, намыливая Аглае волосы. Пес во дворе завыл. Тала начала поливать из кувшина. Вода стекала пенными ручейками, от травяного запаха мыла стало горько в носу. Аглая жмурила глаза, но их все равно щипало.

      – Темный он. Сила в нем, да не ведовская. Ведовской–то уж нет у нашенских. Всю Гаяна стерла начисто. А силушка вот вдруг объявилась, уж и не ждали. Да только темная. В былое время отправился бы в Обитель. Ведьмы провели бы ритуалы нужные, стал бы наш Тимирка жрецом. А теперь жрет его это изнутри. Щерится. Иногда так глянет, что душа готова вон выпростаться. Того и гляди, сила сама свое возьмет. Неподчиненная, как такой силой повелевать да в какое русло направлять? Бывало, в давние времена не успевали в Обитель носители и становились сумеречными не справившись. Не люди, не жрецы, не мертвые, не живые. Так в то время знающие еще были, да и то без ведьм приходских не обходились, а тут мальчишка да совсем один. Ох, возьмет чернь свое. Застонет поселок. Сила темная в неподчинении! Вся округа содрогнется, завоет в мучениях. Да только ненадолго. Соглядатаи разнюхают, несдобровать Тимиру.

      – Так, может, и лучше, чтобы его того… Ну, если опасен. – Аглая запрокинула голову, кутая в полотенце, вытерла ладонью мокрое лицо.

      Тала посмотрела на нее вопрошающе. Отошла к рукомойнику, вытерла ладони о рушник.

      – Холода сколько в словах твоих. Никак обидел кто? Мужчина?

      Аглая не ответила. Тала нахмурилась, указала на узелок.

      – Здесь одежа твоя, перекинься.

      Аглая была уверена, что одежа – то самое черное в пол платье.

      Взяла куль, размотала. Не ошиблась. Наскоро переоделась.

      Тала ушла на улицу, вылила воду и накрыла на стол. После еды милостиво кивнула.

      – Пошла бы прогуляться. Ишь вся серая стала.

      У двери висело круглое зеркало. Аглая глянула в отражение. Лицо худое, впавшие от жара и болезни щеки, да так, что скулы выпирают. Зелень в глазах поблекла, став больше похожей на муть болотную. Аглаю аж передернуло. Темные круги под глазами.

      – Иди, иди во двор. Воздух тебе нужен. Живого мира почитай пять дней не видела. Там у ворот подруга твоя, вся изнемогла. Вам небось потолковать нужно.

      Аглая, услышав про Нику, на ходу обула стоявшие у порога кожаные сандалии и выскочила наружу.

      – Ника!

      Подруга махнула рукой.

      – Алька!

      Ника полезла обниматься. Шарахнулась в сторону проходящая мимо женщина с ребенком на руках. Тот от резкого шага заголосил. Ника кинула на них неприязненный взгляд и потянула Аглаю прочь мимо низких изб по узкой улочке. Махнула стоящему у открытых ворот пареньку. Вывела за околицу в поле. И только здесь остановилась.

      – Смотри, Алька!

      Зеленые, кое–где подернутые осенней желтизной травы тянулись почти до горизонта, где их проглатывали высокие исполины деревьев. Вороны зло граяли в выси. Аглая ошарашенно осмотрелась.

      – Где мы, Ника?

      – Хороший вопрос. Ответить некому. Поселковые шарахаются от меня, как от прокаженной. Девки креститься