У Никитских ворот. Литературно-художественный альманах №1(3) 2018 г.. Альманах

грозит обернуться планетарной катастрофой, особенно важно разобраться в элементарных значениях самых простых слов и их значений.

      Названием для данного эссе послужила строка из знакового стихотворения Юрия Поликарповича Кузнецова «Последний человек» (1994).

      Он возвращался с собственных поминок

      В туман и снег, без шапки и пальто,

      И бормотал: – Повсюду глум и рынок.

      Я проиграл со смертью поединок.

      Да, я ничто, но русское ничто.

      Глухие услыхали человека,

      Слепые увидали человека,

      Бредущего без шапки и пальто;

      Немые закричали: – Эй, калека!

      А что такое русское ничто?

      – Всё продано, – он бормотал с презреньем,

      – Не только моя шапка и пальто.

      Я ухожу. С моим исчезновеньем

      Мир рухнет в ад и станет привиденьем -

      Вот что такое русское ничто.

      Глухие человека не слыхали,

      Слепые человека не видали,

      Немые человека замолчали,

      Зато все остальные закричали:

      – Так что ж ты медлишь, русское ничто?![1]

      Глубинный смысл поэтической символики несколько (и, как кажется, вполне сознательно) затемнён автором. В самом деле, что имел в виду Ю. Кузнецов, употребляя это ответственное и многозначное слово? Ведь в разных культурных контекстах оно способно приобретать самые разнообразные значения и смыслы.

      Любопытно, что, перемещаясь от Запада на Восток, мы обнаруживаем: понятие «ничто» кардинально меняет свой смысл, постепенно наполняясь конкретным и весьма значимым содержанием: если в Европейской цивилизации за этим словом преимущественно закрепляется значение пустоты, зияния, отсутствия, то в дальневосточных и индийских философско-религиозных системах ничто приобретает сакральный оттенок, сближаясь с важнейшим термином буддизма – «нирваной» (растворение, угасание), которая является состоянием, к которому должен стремиться человек для полного слияния с мирозданием.

      Античная философия и эстетика достаточно подробно проработала эту категорию. Платон в «Государстве», к примеру, утверждал, что единое не есть бытиё, но, в отличие от общего, которое представляет собой нечто, выступает как ничто. Своеобразное понимание отрицательного термина можно найти у Демокрита, Прокла, Аристотеля и других мыслителей. Для периода зрелой классики античной философии характерно внимание к материи, которая вечна и неуничтожима. Так, скажем, А. Ф. Лосев подчёркивал аристотелевское понимание проблемы, как «Всякая вещь есть нечто; и ответом на то, что такое это нечто, является эйдос…»[2] Атрибутом всякой вещи становится то, что Лосев обозначает таким калькирующим термином, как «чтойность», качество, которого, разумеется, лишено понятие «ничто». Однако диалектический принцип, которого придерживались Платон и его последователи, с необходимостью

1

Кузнецов Ю. П. Стихотворения, М., 2011. С. 300–301.

2

Лосев А. Ф. История античной философии. М., 2005. С. 62.