Ермак. Том II. Евгений Александрович Федоров

заре, когда над лесом догорала последняя звезда, из чащобы на берег вышел древний русский дед, с лиловым носом, с охваченной желтизною бородищей и морщинами вокруг живых, умных глаз. Он смахнул лисью шапку и низко поклонился стругам:

      – Никак русские?

      – Русские, дедко, – добродушно откликнулся Ермак и приказал грести к берегу. Он удивленно разглядывал старика. – Каким ветром занесло тебя в чужедальнюю сторонушку?

      – Искал вольных краев. Шел-брел, утек от бояр-шишиг и тута прижился среди зверья. Пчелкой тружусь.

      – Не тревожат? – пытливо уставился атаман на пустынника.

      – Лес без краю, зверья полно, пойди найди меня. Эх, милый, простор тут для прилежных рук.

      – А там что? – кивнул на восток Ермак.

      – Дальше, милок, простерлось велие царство сибирское… Кучум-хан, почитай, аж до самой Туры протянул свою тяжелую длань.

      – Плывем с нами, дедко? – приветливо позвали казаки.

      – Куда, родимые? Ужо-тка я доплываю: мало-то осталось жить. А вам, милые, путь-дорога!

      Воды Тагила быстро вынесли струги в Туру. Тихие леса прерывались полянами. Сильно пригревало, и на землю из небесной лазури лилась серебристая песня. В казаке заговорило извечное – крестьянская тоска по земле. Он сияющими глазами вглядывался в даль, где темные холмы дымились испариной. Эх, соху бы сюда!

      – Жаворонушка! – млея, прошептал Охменя.

      И все кругом было так, как на Руси, даже запах прелой земли казался родным, с юности милым.

      – Плывем! – закричал Колесо.

      Ермак повелел:

      – Плыть тебе, казак, на поиск. Прознай, что за народ, кто хозяин в краю? Все прознай: и про хозяев, и про коней, и овец…

      Вскочил Колесо с двумя казаками в легкий стружок и погнал по струе. У речных стремнин поднимались белесые яры. И по-прежнему не смолкала стройная и величавая песня жаворонков.

      Сердце казачье не находило покоя: шумел камыш, то и дело поднимались стаи гусей, уток, охотничье сердце учащенно билось, и глаза Ширились и сияли, будто впервые увидели они дивный раздольный мир.

      В тихой заводи казаки схватили рыбака. Татарин в островерхой шапке пал на колени, взвыл.

      – Не бойся, говори по душевности, все, как есть! – заговорил с ним по-татарски Колесо.

      Вмиг татарин повеселел, прижал руку к сердцу:

      – Салям алейкум…

      – Будь здрав, – отозвались казаки. – Что за царство?

      Рыбак развел руками:

      – Тут и там лес и вода, и земля князя Епанчи. Мы его добытчики, а он холоп хана Кучума. Велик бог, много воинов у хана! Епанча храбр и хитер!

      – Дай шерть, что князьку не донесешь, живым пустим, – дружелюбно предложил Колесо.

      Татарин взял горсть влажной земли, приложил к губам.

      – Коран нет, землю целую, – страстно пояснил он. – Земля есть жизнь всему. Отпусти, батырь!

      – Иди с богом! – махнул рукой Колесо.

      Ермак похвалил дозорных за осторожность и обхождение с татарином.

      – Ныне