Удачная охота. Павел Кузнецов

себя и решил не оставаться в долгу. Только теперь до меня дошло, почему Виктория никогда не ела вместе со мной, но регулярно охотилась, принося добычу. Выходит, она просто делилась своей добычей со мной, съедая свою часть там, где её и добыла. А я-то гадал, почему она не спешит разделить со мной трапезу! Только загадочно улыбается на мои предложения и наблюдает, как я кушаю – с эдаким умильным выражением на лице. Тоже мне, добытчица!

      – Да? – глаза женщины совершенно натурально округлились, она буквально источала заинтересованность. – И кто же такое рассказывает? Не коровы ли случайно?

      – Ну… – я сделал неопределённый жест рукой. – Скорее, знающие люди.

      – И ты им веришь? – заинтересованность альты стала физически ощутимой.

      – Честно, я уже не знаю, что и думать.

      – Включи голову, лейтенант, – жёстко оборвала дама. – Если бы это было так, ты был бы уже давно съеден, а не сидел бы в трактире с отвисшей челюстью, теряя драгоценное время.

      – Откуда я знаю, когда альты считают спаривание завершённым? – вновь выкрутился я, а моя женщина чуть не сползла под стол от веселья. И куда подевался её сдержанный беззвучный смех? Теперь она смеялась в голос. Я же вынужден был признать справедливость упрёка спутницы: она уже почти съела свой кусок, в то время как я ещё и не приступал к трапезе. Пришлось нагонять – под взглядом её смеющихся глаз.

      Когда мы поднялись из-за стола, вся давешняя спешка у Виктории куда-то испарилась. Она смазанной тенью метнулась ко мне, прижалась своим сильным, гибким телом. Несколько минут мы просто стояли, не говоря ни слова – поглощённые друг другом сверх всякой меры. Затем женщина всё же не удержалась, нарушила затянувшееся молчание.

      – Не волнуйся, милый, я не собираюсь тебя есть. У меня на тебя совсем иные планы, так что ты проживёшь длинную и счастливую жизнь со своей альтой… В процессе которой я буду медленно тебя поедать, кусочек за кусочком – растягивая, так сказать, удовольствие, – теперь смеялись уже мы оба.

      – Сдаётся мне, кошечка, у тебя очень острые зубки, раз ты так поедаешь мясо, но во время поцелуев я так и не почувствовал их остроту. С чего бы это? – отшутился я в ответ. На самом деле меня мало волновала острота её зубов; даже если бы их было в три ряда, как у некоторых хищников, я всё равно не собирался отказываться от удовольствия касаться её губ своими. Виктория легко уловила мой настрой, и, вместо ответа, просто поцеловала; и ещё долго демонстрировала мне остроту своих зубов, а не языка.

      В таком состоянии нас и застал вернувшийся хозяин. Увидев альту, буквально лучащуюся радостью и счастьем в объятиях имперского офицера, он просто оторопел. Так и стоял, не зная, что для альты важней: услышать его доклад, или не быть прерванной, что называется, на полуслове. Только когда встретил вопросительный взгляд воительницы, пришёл в себя и коротко кивнул, сообщая о выполненном поручении.

      В последний момент, уже на выходе, мне вдруг вспомнилось давешнее желание узнать,