Немногие для вечности живут… (сборник). Осип Мандельштам

с гранитной лесенки добросовестный товар!

      Ходят боты, ходят серые у Гостиного двора,

      И сама собой сдирается с мандаринов кожура.

      И в мешочке кофий жареный, прямо с холоду домой:

      Электрическою мельницей смолот мокко золотой.

      Шоколадные, кирпичные, невысокие дома,

      Здравствуй, здравствуй, петербургская несуровая зима!

      И приемные с роялями, где, по креслам рассадив,

      Доктора кого-то потчуют ворохами старых «Нив».

      После бани, после оперы, – все равно, куда ни шло.

      Бестолковое последнее трамвайное тепло!

1924

      «Сегодня ночью, не солгу…»

      Сегодня ночью, не солгу,

      По пояс в тающем снегу

      Я шел с чужого полустанка.

      Гляжу – изба, вошел в сенцы:

      Чай с солью пили чернецы,

      И с ними балует цыганка…

      У изголовья, вновь и вновь,

      Цыганка вскидывает бровь,

      И разговор ее был жалок:

      Она сидела до зари

      И говорила: «Подари

      Хоть шаль, хоть что, хоть полушалок».

      Того, что было, не вернешь,

      Дубовый стол, в солонке нож,

      И вместо хлеба – еж брюхатый;

      Хотели петь – и не смогли,

      Хотели встать – дугой пошли

      Через окно на двор горбатый.

      И вот проходит полчаса,

      И гарнцы черного овса

      Жуют, похрустывая, кони;

      Скрипят ворота на заре,

      И запрягают на дворе;

      Теплеют медленно ладони.

      Холщовый сумрак поредел.

      С водою разведенный мел,

      Хоть даром, скука разливает,

      И сквозь прозрачное рядно

      Молочный день глядит в окно

      И золотушный грач мелькает.

1925

      «Я буду метаться по табору улицы темной…»

      Я буду метаться по табору улицы темной

      За веткой черемухи в черной рессорной карете,

      За капором снега, за вечным, за мельничным шумом.

      Я только запомнил каштановых прядей осечки,

      Придымленных горечью – нет, с муравьиной кислинкой;

      От них на губах остается янтарная сухость.

      В такие минуты и воздух мне кажется карим,

      И кольца зрачков одеваются выпушкой светлой;

      И то, что я знаю о яблочной розовой коже…

      Но всё же скрипели извозчичьих санок полозья,

      В плетенку рогожи глядели колючие звезды,

      И били в разрядку копыта по клавишам мерзлым.

      И только и свету, что в звездной колючей неправде,

      А жизнь проплывет театрального капора пеной,

      И некому молвить: «Из табора улицы темной…»

1925

      Стихи (1930–1934)

      «Куда как страшно нам с тобой…»

      1

      Куда как страшно нам с тобой,

      Товарищ большеротый мой!

      Ох, как крошится наш табак,

      Щелкунчик, дружок, дурак!

      А мог бы жизнь просвистать скворцом,

      Заесть ореховым пирогом –

      Да, видно,