Путилин и Петербургский Джек-потрошитель. Роман Добрый

он сделал, что он сделал? – молнией пронеслось у меня в голове. – Как мог он, гениальный Иван Дмитриевич Путилин, так попасться?»

      Я еще раз оглянулся назад и удивился: трех фигур уже не виднелось.

      Зато я ясно увидел нечто неизмеримо более страшное и диковинное: пушистая белая пелена снега как бы шевелилась все время. Очевидно, кто-то полз под снегом.

      Для меня вдруг стало все совершенно ясно. Очевидно, негодяи, кравшиеся за нами, сообразили, что я их заметил, и придумали этот хитрый маневр: бросились в глубокую канаву, наполненную снегом, и поползли под снегом.

      Вдруг Путилин круто остановился.

      В ту же секунду, испустив короткий крик, красавица Аграфена одним прыжком бросилась на него.

      В руках ее сверкнул огромный нож, которым она взмахнула над шеей Путилина.

      – Убирайте того! – громко крикнула она.

      Из канавы, как белые привидения, выскочили трое разбойников, и два из них бросились на меня, а третий – на помощь к разбойнице.

      Быстрее молнии я выхватил револьвер и выстрелил в негодяев.

      Один из них с воем и хрипом раненого кабана грохнулся на снег.

      Вслед за моим выстрелом, почти одновременно, гулко прокатился второй.

      «Господи! Слава Богу! Стало быть, жив Путилин!» – пронизала меня радостная мысль.

      Негодяй с ножом на меня наседал. Отстреливаясь от него, я обернулся и увидел такую картину: разбойник, бросившийся на помощь к своей страшной сообщнице, корчился на снегу, очевидно раненный, а Путилин с Груней катались по снегу в упорной, ожесточенной борьбе.

      – Помоги, друг… Это не женщина, а дьявол! – хрипел Путилин.

      – Отрежу! Сейчас отрежу твою поганую голову! – неистово-дико кричала страшная злодейка.

      Я видел, как нож сверкал в воздухе и опускался на Путилина.

      Не помня себя, я бросился к нему на помощь, но вдруг страшным ударом рыжего детины, по которому делал промахи, был сшиблен с ног.

      – Попались дьяволы! – захрипел он.

      Я закрыл глаза, приготовившись умереть.

      – Держитесь! Напрягайте последние силы! – вдруг загремели голоса.

      Я раскрыл глаза, потрясенный, недоумевающий, и увидел, как разбойник, уже заносивший над моим горлом нож, задрожал, выпустил меня из своих железных объятий и бросился бежать.

      Я быстро вскочил на ноги, не веря произошедшему чуду: со всех сторон из леса к нам бежали полицейские и солдаты.

      Груню отрывали от Путилина. Она так крепко и цепко впилась в него, что потребовались усилия нескольких полицейских, чтобы оторвать ее от моего друга.

      – Ты жив? Не ранен? – подбежал я к нему.

      – Кажется, не ранен! – хладнокровно проговорил Путилин.

      – Ну и баба! – громко смеялись солдаты и полицейские, обрадованные, что мы живы. – Этакая силища!

      Они крепко держали ее за руки. Красавица Аграфена вырывалась из их рук отчаянно. Она волочила за собою то в ту, то в другую сторону четырех здоровых мужчин!

      – Ну, здравствуй, Грунечка! – подошел к ней Путилин. – Небось догадываешься,