Путилин и Петербургский Джек-потрошитель. Роман Добрый

несколько удивило то обстоятельство, что, войдя, она не перекрестилась, как делали это все, а без тени страха и какого-либо смущения решительно подошла к трупам и головам.

      Она стояла к нам вполоборота, так что мне был виден профиль ее лица.

      Этот профиль был поразительно красив, как красива была и вся ее роскошная фигура с высокой грудью. Среднего роста, одета она была в щегольской драповый полудипломат, в белом шелковом платке на голове.

      Она несколько секунд простояла молча, не сводя взора с трупов и голов, потом вдруг быстрым движением схватила одну из голов и приставила к обезглавленному туловищу.

      Затем через несколько секунд она так же быстро сдернула мертвую голову и, положив ее на прежнее место, пошла к выходу.

      Лишь только успела она перешагнуть порог, как Путилин быстрее молнии выскочил из своей мрачной засады, бросился к двери и закрыл ее на задвижку.

      – Скорее, доктор, помоги мне расставить гробы на их прежнее место.

      Я стал помогать ему.

      – Ну, а теперь быстро в путь!

      Он высоко поднял воротник шубы, так что лицо его не стало видно, и, отдернув задвижку, вышел из покойницкой.

      – А как же ты врешь, что поодиночке пускают? – напустилась на сторожа вереница посетителей. – А их вон там трое было.

      Путилин быстро шел больничным двором, направляясь к воротам. Я еле поспевал за ним.

      Впереди мелькал белый платок.

      – Чуть-чуть потише, – шепнул мне великий сыщик.

      Когда платок скрылся в воротах, мы опять прибавили шагу и вскоре вышли на тротуар Третьего проспекта.

      Тут на углу больничного здания, на тротуаре, стояла женщина в белом платке рядом с высоким, дюжим парнем в кожаной куртке и высокой барашковой шапке. Они о чем-то оживленно и тихо говорили.

      Когда мы поравнялись с ними, женщина пристально и долго поглядела на нас.

      Потом, быстро подозвав ехавшего извозчика, они уселись в сани и скоро скрылись из наших глаз.

      – Ну, и мы отправимся восвояси! – спокойно проговорил Путилин.

      В тот же день, под вечер, он приехал ко мне переодетый и загримированный под самого отпетого золоторотца.

      Обрядив и меня в ужасные отребья, он протянул серебряный портсигар.

      – Эту вещь ты будешь продавать в «Хрустальном дворце», если понадобится.

      – Где? – удивился я.

      – Увидишь… – лаконично бросил он.

      И вскоре действительно я увидел этот «великолепный» дворец.

      В одном из флигелей большого дома в Тарасовом переулке, рядом с «Ершами», внизу в подвальном этаже висела крохотная грязная вывеска – «Закусочная».

      Когда мы подошли к обледенелым ступеням, ведущим в это логовище, нам преградил дорогу какой-то негодяй с лицом настоящего каторжника.

      – А как Богу молитесь? – сиплым голосом прорычал он, подозрительно впиваясь в нас щелками своих узких, заплывших от пьянства глаз.

      – По Ермилу-ножичку, по Фомушке-Фоме да по отвертке-куме! – быстро ответил бесстрашный сыщик.

      – А-а… –