Небо нашей любви. Александр Шляпин

органы системы, производили окончательную зачистку. Почти все члены семьи не пожелавшие отказаться от родственных уз, подвергали репрессиям по статье 58— 1в УК РСФСР.

      Лишь сумрак пал на улицу, в дверь Красновым кто— то убедительно и настойчиво позвонил.

      Светлана, положив свои ладони на грудь, тихо подошла к двери и мелодичным и тихим голосом спросила:

      – Кто там?

      – Краснову Светлану, – обратился невидимый, неизвестный мужской голос.

      – Да! Я вас слушаю…

      – Вам послание от мужа, – проговорил тот же голос.

      Сердце Светланы в этот миг екнуло. По всему телу пробежала волна какой— то невиданной слабости. В голове полетели разноцветные круги, и ноги Светланы Владимировны подкосились. Опершись спиной на дверь, она стала медленно опускаться на пол. В эту секунду все смешалось в её голове. Страх, жуткий страх, сковал её тело, а на уставшие от слез глаза опустилась какая— то полупрозрачная пелена.

      В тот миг кто— то за дверями заорал:

      – Открывай, сука, мы знаем, что ты там, – проговорил тот же голос, но уже более настойчиво и с нескрываемой грубостью. – Ты контра, пожалеешь, когда мы эти двери выломаем!

      Валерий, шокированный вечерним визитом незваных гостей, одевшись на скорую руку, выскочил в коридор и заслонил спиной мать. Он стоял напротив двери и непонимающими глазами смотрел на неё, как бы спрашивая её совета. Краснов всем сердцем ощутил какую— то незащищенность и странную беспомощность. В это мгновение ему хотелось броситься к двери, навалиться на неё всем телом. Забаррикадироваться и принять смертельный бой, чтобы защитить мать от этого произвола. Хотелось, но что— то его сдерживало…

      Валерий тихо подошел к матери, и, опустившись на колени, обнял за плечи. Прижав голову к своей груди, он глубоко вздохнул и поцеловал её в щеку. Спазмы сжали его горло, словно тисками. Валерка в ту минуту молчал. Он боялся спугнуть те последние секунды которые остались у них.

      Глухие удары тяжелых сапог в дверь, в унисон слились с ударами их испуганных сердец.

      – Открывай, же – сука, – вновь послышался голос, и дверь загудела под натиском разъяренных чекистов.

      Валеркина мать приподнялась с пола и с каким— то отрешенным и смиренным видом, открыла стальную задвижку. Дверь с грохотом распахнулась, чуть не расплющив Валерку о стену.

      – Краснова Светлана Владимировна, ты? – спросил мордатый НКВДешник.

      В ту секунду от него дурно пахло луком и перегаром деревенской сивухи, которую, судя по всему, он пил буквально перед тем как арестовать Светлану.

      – Да! – ответила Краснова.

      – Почему так долго не открывали? Что, прятали улики!? Шифровки в печи жгли?

      – Мы уже спали, нужно было одеться, – сказала мать, более спокойным и ровным голосом.

      – Панфилов, глянь голубчик на кухню, может, они какие вещдоки в печке палили? Эти контрики на все способны!

      – Есть,