Слой Ноль. Евгений Прошкин

клиниках. Виктор помнил.

      Он начал шарить по полкам, а девушка тем временем заняла его стул и прикурила длиннющую сигарету. На ней был пошлый розовый халатик, который ей вовсе не шел. Насколько Мухин понял, халат она носила единственно для того, чтобы отличаться от других обитателей бункера. Тапочки у нее тоже были особые – с бешеными пластмассовыми глазами. При каждом кивке ногой черные зрачки покачивались и издавали тонкий шорох.

      – Во! – обрадовался Виктор, показывая банку «Нескафе».

      – Я растворимый не пью, – с ленцой проговорила девушка. – Молотый вон там, слева.

      – Что ж ты сразу-то?.. – растерялся он.

      – Ну, ты же самостоятельный. Оскорбить боялась.

      Мухин закинул «Нескафе» обратно на полку и сел рядом.

      – Чего ты так защищаешься?

      – Как?

      – Сильно. Как будто я пьяный, с автоматом и с пятью годами воздержания. Я не кусаюсь, э-э…

      – Людмила.

      – Я, Люда, не кусаюсь, – повторил Виктор. И ни с того ни с сего сказал: – Я видел, как тебя убили. Там.

      – Нормально, – ответила она. – Быстро, и в сердце, кажется.

      – Угум…

      Виктор всё же поднялся и достал с полки бумажный пакет. Сорт на нем указан не был, зато стоял логотип Елисеевского гастронома. Кофеек смололи прямо в магазине, в придорожных лавках такой не продается.

      – Как варить? – спросил Мухин.

      – Как сваришь – так и спасибо.

      Он открыл кран и подождал, пока теплая вода не сольется.

      – А я тебя тоже видела, – сказала ему в спину Людмила. – Ты Сука, да? Пару раз газеты у тебя покупала.

      – Газеты?.. Зачем они тебе? Ах, да, извиняюсь… Я, вообще-то, артистом хотел стать… Не получилось пока. Поступал – завалили, еще на первом туре. Только на меня посмотрели и, значит, тут же поняли: таланта нету. На лбу, что ли, у меня написано? – Мухин осекся и замолчал. – Меня там тоже убили… – добавил он, словно в оправдание. – А ты здесь давно?

      – Я здесь родилась, – недоуменно произнесла она. – Мы все здесь родились. И ты.

      Виктор поставил турку на плиту и, закурив, привалился к холодильнику.

      – Как говорили в том слое, – ты, Людочка, дуру гонишь.

      – Когда меня перекинуло? Тебе не всё равно? Ну, где-то месяца два… А до этого… мы долго мотались.

      – Я уже понял. Костя с Сан Санычем давно путешествуют. И ты с ними? А Сапёр?

      – И Сапёр тоже. Но мы не всегда были вместе. В принципе, мы друг друга нашли случайно. Слоев-то много.

      – А всего вас здесь сколько? То есть нас.

      – Семь, – легко ответила Людмила.

      Виктор поднял глаза к потолку и начал, загибая пальцы, считать. Выходило как раз семеро: Сан Саныч, Костя, Сапёр, Людмила, Шибанов, Макаров, и он.

      – Семь – это со мной? – уточнил Мухин.

      – С тобой, с тобой. В бункере кто попало не ночует.

      – Тогда я не понял… Кто из нас президент Америки?

      – Почему он обязательно должен быть здесь, с нами? – пожала плечами