Слой Ноль. Евгений Прошкин

потерял прямо в тачке. Ну и всё, а я по делам пошел.

      – То есть я тут не умер… Тогда каким макаром?..

      – Витю-уша-а! – раздалось из дома. – Витюша, ну хватит там!

      – Иду! – энергично отозвался он.

      – Ё-о-о! – протянул Пётр. – Тебя что же, перекинуло? Сюда?!

      – Я случайно вернулся.

      – Случайно – это с таблеточкой, так? – Пётр наклонил голову, и в темноте остались одни только глаза – лукавые, прищуренные.

      – Я перед тобой отчитываться не обязан.

      – Это верно. Пока не дашь объявление про вишневый пирог, я тебе не начальник.

      – Я и не дам, – заявил Мухин.

      – А это мы еще посмотрим. В той компании ты скоренько разочаруешься, помяни мое слово.

      – Ну сколько же можно? – рявкнула Настя.

      – Благоверная? – поинтересовался Пётр. – Строгая она у тебя. Небось, житья никакого нет. Хочешь, я ее застрелю?

      – Чего?!

      – А чего?.. Глушитель у меня есть, сделаем чисто. Не хочешь?

      Виктор взглянул на светящееся окно, на балахон с грудями и молча повел Петра к своей «девятке».

      – Я тоже на колесах, не пешком же из Москвы притопал, – сказал тот.

      – Какая разница?

      – Мои пошире будут. Пойдем.

      Он бесшумно сиганул через забор, Виктор прошел в калитку – щеколда звякнула, и соседская собака залилась хриплым лаем. Пётр осуждающе поцокал и указал на выезд.

      – Машина за воротами, сюда мы не полезли.

      – «Вы»?

      – С ребятами моими познакомишься. Они ничего… Людей не очень любят, но это у них от тяжелой жизни.

      Виктор, стараясь не шуршать, тащился за Петром. Из каждых пяти фонарей горел только один, но глаза уже привыкли, и Мухин без труда различал всё ту же черную куртку. Даже в грубых ботинках Пётр ступал намного тише – Виктору почему-то то и дело подворачивались под ноги камешки и пивные крышки.

      Пройдя по лесной дороге метров сто, Пётр свистнул, и из кустов выкатился тяжелый «Лэндкрузер».

      – Поцарапаете, – озадаченно промолвил Мухин.

      – На новый поменяем. Всё тлен, а уж колеса-то… Привыкай к этому, Витя.

      Пётр открыл заднюю дверь, и в желтом свете лампочки Мухин разглядел еще двоих. Тот, что сидел справа от водителя, был молод, черняв и скуласт. На его длинной шее особо выделялся острый кадык.

      – Ренат…

      Кадыкастый протянул руку, при этом он сделал массу каких-то ненужных движений – можно было подумать, что весь его организм, вплоть до ногтей, разрывается от зуда.

      Второй не представился. Мухин лишь заметил, что водителю, как и Ренату, не больше двадцати пяти. Приборная доска подсвечивала его лицо зеленоватым, и выглядел он если не демонически, то достаточно люто.

      – Куда поедем-то? – осведомился Виктор.

      – Щас в дебри тебя завезем и глаза напильником выколем, – сказал Ренат. Говорил он торопливо и с избыточной мимикой.

      «Парню к врачу бы сходить», – подумал Мухин.

      – Это шутка, – предупредил Пётр.

      – А