Слой Ноль. Евгений Прошкин

сюда?! Их же, слоев, много. Выбор очень большой!

      – Почти бесконечный. И я выбрал, – твердо произнес голос. В нем впервые звучала какая-то определенная интонация. Уверенность.

      – В дерьмо меня окунул…

      – Твое дерьмо. Ты сам в него окунулся.

      – Не мое! – это был не крик, кричать Виктор не мог, впрочем, его ответ оценили правильно.

      – Геройство – твое, а дерьмо – не твое? Нет, всё твое – и дерьмо, и геройство. Это не мир такой, это ты такой. И ты за всё отвечаешь.

      – Какое еще геройство?.. Я не герой, я обыкновенный…

      – Тем хуже для тебя.

      – Почему меня здесь не перекинуло? – спохватился Мухин. – Почему Дурь скосила всех, кроме меня?

      – В том слое, откуда их выдавило, ты погиб несколько лет назад. Тогда границы были крепче, и ты остался там. Так и должно быть. А теперь они тают. Вы это видите, но не осознаете, к чему это ведет.

      – Границы?.. Между слоями?

      – Стены нужны не только для того, чтоб соседи не мешали друг другу спать. Они держат дом, и это важнее.

      Кажется, голос продолжал вещать, но дальше Мухин забыл. Он решил, что попытается вспомнить хоть что-то, обязательно попытается, но не сейчас…

      Спазмы всё не проходили, и Виктор, корчась над унитазом, сплевывал омерзительно горький желудочный сок. Зубы скрипели, язык и десны щипало, о запахе и говорить нечего – Мухин вывернулся бы от одной лишь вони. Собственно, как раз этим он последние полчаса и занимался.

      Утерев рот туалетной бумагой, Виктор встал с пола, но его тут же повело вбок, и он достаточно аккуратно упал на четвереньки. Так он и перешел в ванную – на манер домашнего животного. Если б кто наблюдал со стороны, то, наверное, помер бы со смеху. Мухин и сам готов был умереть.

      Закрыв дверь, он повис на раковине и пустил холодную воду. Умывание его слегка взбодрило, но голова заболела еще сильнее. Надо было сначала принять этот чертов «тетра…», а уж потом – в туалет. Хотя когда он бежал к унитазу, времени на таблетки не было.

      Виктор дрызгался минут двадцать и, почувствовав себя лучше, отважился поднять глаза к зеркалу. Лицо, как ни странно, выглядело нормально.

      На стеклянной полке он увидел пять стаканчиков. В четырех находилось по зубной щетке и одноразовому станку, в пятом была только щетка – вероятно, кто-то отпускал бороду. Все стаканы оказались подписаны: «Костя», «Витя» – уже позаботились! – и «А. А.». Скорее всего, Сан Саныч. Также был стакан с нарисованной бомбой – Виктор сообразил, что сие принадлежит Сапёру. На последнем – на том, что без бритвы, была изображена хитрая полосатая кошка.

      «С ними в бункере пендос какой-то живет, – подумал Мухин раздраженно. И тут же поправился: – Не «с ними», а «с нами». То есть в некотором смысле и с ним тоже. Значит, с ним живет бородатый педераст. Отлич-чно…

      Дверную ручку потрогали, но Виктор не реагировал – он чистил зубы. Через минуту ручку снова дернули. Мухин нахмурился – подождут. Это в сортир, бывает, визит не отложишь – на то их и поставили здесь две штуки. С учетом специфики