На ИВС прекрасная погода. Олег Анатольевич Борисенко

раскумариться, вечером подлечиться – на долгие годы стало целью её существования…

      Любила ли она своего сожителя Белю? Наверное, и сама-то Ирка не могла пояснить. Но однажды, при осмотре их жилища, был обнаружен наркотик, и Муха, не моргнув глазом, при понятых заявила следователю, что ханка принадлежит ей.

      Так и покатилась Иринина юность по этапам и пересылкам.

      В конечном итоге Муха получила срок 3 года, а Беля остался на свободе.

      Майор знал, что Ирка во время следствия – да и вчера на суде – так и не призналась, кому же по-настоящему принадлежали наркотики, тем самым отмазав от срока своего любимого.

      – Что ты наделала, Ирка?! Он же пес неблагодарный! – возмутился кум, глядя в красивые глаза вошедшей осужденной.

      – Вы не любили, вам не понять! – горько, с сарказмом в голосе откликнулась Мухина…

      За долгие месяцы катания по этапам она давно перекумарила, снова набрав округлые черты и былую красоту…

      – Не понять, кого обнять, – усмехнулся кум и добавил: – Ирка, если этот дятел тебе письма писать не будет, мне пиши, я ему быстро мозги вправлю. Таких, как ты, на руках нужно носить.

      – А какой у тебя, Анатолич, адрес?

      – ОВД, ИВС, Барсукову, – произнес Олег, немного подумав.

      – Завтра этап, ехать на голяках неохотно, – поникшим голосом проговорила Иринка.

      – У меня наверху пару баулов чая и сахара лежит, я тебе отдам на погрузке, – заверил девушку Барсуков.

      – Мне немного осталось, я ведь, Анатолич, уже год и два месяца откаталась, – воспрянув духом, защебетала Муха.

      – Придет весна, и мы поженимся! – улыбнулся майор.

      – И дочку Васей назовем! – поддержала шутку Ирка.

      – А Белю? На мыло?

      – На мыло! Слышь, Анатолич, а ты что, так один и живешь?

      – Нет, у меня надувная баба есть, – рассмеялся от своей же шутки Барсуков.

      – Где взял-то?

      – Старшина мне на заказ из списанной камеры КА-700 склеил!

      – И не стыдно тебе, Анатолич, всякую чепуху городишь! – слегка покраснев, произнесла, улыбаясь, Мухина.

      – Я старый, мне можно.

      – Какой же ты старый?! Ты еще ничего! – наигранно воскликнула Муха.

      – Да, я парень неплохой, лишь мочуся и глухой, – согласился с доводами осужденной Олег.

      – Ну вот опять хамишь, а я ведь на полном серьезе, – погрустнев, заявила Иринка.

      – Это тебе с голодняку показалось, что я ничего. Попадешь в лагерь, там такие красавицы тусуются, что про мужиков и вспоминать не будешь.

      – Нет, я этим делом не занимаюсь, – с обидой в голосе отвернулась Мухина.

      – Ладно, Ирка, не обижайся. Просто я не первый год работаю и знаю, что у тебя отбоя не будет от коблов, ведь ты действительно красивая.

      – Прямо уж Василиса Прекрасная, – жеманно пробубнила Муха.

      Майор почувствовал, что попал собеседнице в самое сердце. И пока ее мотор был открыт для оперативного подхода, нужно было действовать…

      – Ирка? А за что эту марамойку задержали, она же