На ИВС прекрасная погода. Олег Анатольевич Борисенко

Свердловска и был отправлен в Сосьвинский лагерь строгого режима. Далее было ИТК-6 города Ишима, после города Сургута, Нижневартовска. В итоге Кузя был признан ООР и угодил в ИТК-3 особого режима Ямало-Ненецкого автономного округа…

      Сам по себе Вовчик был общительным и добрейшим человеком. Годы отсидок не убили, а, наоборот, развили в нем человечность и порядочность по отношению к окружающим. Будучи смотрящим за ИВС, Кузя строго следил за внутренним миром подвала и не давал в обиду никого. К нему обращались за советами. Барсуков часто вызывал Кузнецова на беседы, где они болтали о лагерях и пересылках, когда-то посещаемых обоими.

      Их объединяла ностальгия: майор служил полжизни, а Кузя столько же сидел…

      Искренне майору было жаль бродягу, которого неумолимая система правосудия, вопреки здравому смыслу, стремилась затолкать обратно в лагерь.

      Кузя по делу был в полном отказе. Ему вешали кражу фарша из поселковой столовой. Ни много ни мало, а аж двадцать пять кг. При обыске у Кузи в холодильнике обнаружили и изъяли пять килограммов мяса. Следователь не моргнув глазом вышел на суд с арестом, прокурор поддержал, а судья, можно сказать, подмахнула постановление не читая. Каким образом фарш превратился заново в мясо, никого кроме Барсукова не интересовало. То есть украл Кузя фарш, а нашли у него в холодильнике неопровержимую улику, ляжку мяса. Но стране нужны были показатели в борьбе с особо опасными рецидивистами, и кувалда правоохранительной системы торжественно опустилась на Вовкину голову.

      Майор был приколистом и, как-то готовя Кузю на этап, притащил ему в ИВС огромную, потертую, дорожную сумку, с которой еще сам шарился по командировкам в армии. Вовчик, недоуменно глянув на кума, поинтересовался:

      – А на хрена мне эта мечта оккупанта?

      – Ты ж на голяках едешь, а в транзитке всегда народа битком, мест нет, но встречают, поверь мне, и по баулу. Положи туда матрац с подушкой. Братва сфотографирует тебя на пороге и место предложит в надежде поживиться харчами, – улыбнулся майор, – бери, бери, менты плохого не посоветуют.

      Вернувшись с этапа, Кузя долго благодарил Барсукова.

      – Встречали меня на пересылках как Господь заблудшего сына, только сумку твою увидят, так с разных углов хаты и кричат: «Давай к нам, братан! Давай к нам!» Я по шконарю матрац раскатаю, и сумарь пустой. У братвы от такого расклада хлеборезки наперекос. Но дело сделано, уже не прогонят, раз предложили, заднюю скорость включать поздно, нужно потесниться. Спасибо тебе, Анатолич, сколько катаюсь, в жизни бы без тебя не додумался.

      Так, можно сказать, и сдружились Кузя с майором. На кичмане добро не забывают.

* * *

      – Давай, Кузнецова, – приказал Барсуков дежурному и начал опять крутиться на стуле.

      Майору стул определенно нравился – мягкий, удобный…

      Стул улучшенной комфортности появился после того, как полгода назад один из банковских работников, переев в ресторане черной икры, рыгнул на сидевшую рядом парочку.

      Новому