Всё это про любовь. Алексей Петрович Бородкин

и требует, чтоб я начинал свою работу с начала.

      Эдуард Ляликович говорил "учу", а не "учил", я поняла, что он недавно вышел на пенсию. Старик показался мне ужасно симпатичным, как актёр Тихонов в период своих первых фильмов. Тогда он ещё не был старым, и его гримировали под пожилого. Старость отбирает у человека жизненную энергию (в первую очередь), а тут получался парадокс: внешне стрик, а внутри молодой красавец Тихонов.

      В голове мелькнула "отчаянная" мысль:

      – Вы далеко живёте?

      Он ответил метким вопросом:

      – Хотите напроситься на постой?

      – Существует такое желание. А как вы догадались?

      Эдуард Ляликович поведал, что увлёкся творчеством Агаты Кристи: "Во многом, это ерунда. Я говорю о предложенной методе раскрытия преступлений. Невозможно определить виновного по пробке от крема или по осколку чашки. Почему? Математически невероятно. Слишком много допущений и велика погрешность, для настоящего учёного. Однако кое-что я ухватил из детективов…"

      В глазах опять засверкали искорки:

      – Послушайте цепочку моих мыслей: вы – молодая красивая девушка, в дорожном костюме. В руках походная сумка. Какой делаем вывод?

      – Какой?

      – Однозначный! Командировочная. – Он развёл руками: – Для отдыха и туризма наш городок слишком малоинтересен. Он страдает эмоциональной бледностью. Потерялся на теле Планеты.

      Мне страстно хотелось согласиться. Но я не могла:

      "Ничего себе потерялся! – думала я. – После моей статьи об Илавецке заговорят по всей России".

      Физик-пенсионер продолжал:

      – Хотите, я угадаю вашу профессию? А если расстараюсь, скажу, зачем вы приехали.

      Это становилось забавным.

      – Попробуйте, – согласилась я. – Постарайтесь угадать и первое и второе.

      Он пристально осмотрел мою внешность, заявил, что угадывать ничего не собирается. Методу Агаты Кристи он обогатил научными процедурами: "В этом суть дедуктивного исследования".

      Через минуту Эдуард Ляликович проговорил:

      – Вы – напористая, нагловатая… только не обижайтесь… это даже неплохо, ибо эти качества не закостенели в вас. Не стали основой характера. Вы способны чувствовать и сочувствовать, поэтому ваша экспансивность не наносит ущерба окружающим. Мягкость и острота – вот ваши козыри, если говорить двумя словами.

      Затем детектив попросил мою руку. Я подала (переживая некоторую робость).

      Он осмотрел ладонь с двух сторон и даже понюхал.

      – Особых отметин на руках нет. Значит вы не швея, и не учительница, и не продавец билетов в драматическом театре… и не торгуете рыбой на рынке. Запах рыбы трудно вывести. Получается, – Эдуард Ляликович гордо выпрямился, – вы инспектор дошкольных учреждений. Приехали провести ревизию в столовых.

      Здесь я не удержалась и прыснула в кулак. Извинилась: "Простите… я… того", быстро отвернулась. Мой Пинкертон радостно переспросил:

      – Я прав? Угадал? А?

      – Почти на сто процентов, – согласилась я. –