Всё это про любовь. Алексей Петрович Бородкин

Сейчас была именно такая "весна", на макушке появилась зелёная поросль.

      Я подумала, что подобная модель поведения типична для человеческих существ: мы часто забываем про друзей… а они забывают про нас. "С ним всё хорошо", – вот пароль, который оправдывает чёрствость.

      Потом спохватываемся, охаем, хватаемся за голову, орём в телефонную трубку: "Лечу! Жди меня! Сто лет не виделись, подруга!" Покупаем торт или коробку с пирожными, и мчимся через все "пробки" центра…

      Главное не опоздать с раскаяньем, а то придётся покупать две гвоздики вместо торта и плестись за город. Медленно, хотя и без "пробок".

      "Цветок, судя по всему, приспособился, – решила я. – Привык к особому "режиму". У растений чаще бывает весна… вёсны для них привычное дело. Это люди шалеют от радости после долгой разлуки".

      И ещё подумала, что "Цветок особого режима" – хорошее название. Нужно запомнить.

      Прерывая мою задумчивость, следователь спрашивает:

      – Чего вы хотите?

      Стремительно отвечаю:

      – Хочу на синее море, лежать на горячем песке и пить пина коладу.

      – Что это?

      – Понятия не имею.

      – Как это?

      – Название красивое.

      – Зачем же вы её хотите? – искренно удивляется следователь. Бровки вздымаются домиком.

      – Есть мнение, что это коктейль… Вкусный…

      Шутка не прошла – это очевидно, – и нужно вернуться на исходную позицию, в точку, где всё доступно для понимания:

      – Давайте начнём сначала. Я журналист. Приехала по заданию редакции. У вас произошло изнасилование. Мне необходимо, – акцент плюс пауза, – написать об этом статью.

      – Пишите, – простецки соглашается он.

      Подвигает мне ручку и бумагу.

      "О-о-о!" – Смотрю недоумённо: "Разыгрывает? Или вправду дурак? Емелюшка-дурачок. Щука… прорубь… туда-сюда… но где печь?"

      Печи в комнате не было. Только умывальник.

      – Мне нужны материалы.

      – Понимаю… хотите ознакомиться… понимаю…

      За левой створкой шкафа расположился сейф (академический, из листового металла, с подвижной "висючкой" над скважиной). Из сейфа следователь выудил папку на тряпичных завязках, сунул мне: "Здесь всё. Можете прочесть".

      В моём животе зародилась злость. Маленький агрессивный лепесток. Что-то (вернее, всё!) в этом разговоре шло не так, как я хотела. И следователь Емеля вёл себя нетипично.

      Папку я накрыла ладонью, произнесла:

      – Материалы прочту. Обязательно. Однако будет лучше и быстрее, если вы введёте меня в курс дела своими словами.

      Емеля оказался не такой уж Емеля. Понял, что от меня не отделаться, пошел поставить чайник. Развернул бумажный пакет, вынул бутерброды, яблоко и несколько печенюшек. Печеньки потрескались и покрыли яблоко бархатной нежной крошкой.

      "Решил пообедать, чтобы время зря не пропадало, – сообразила я. – Практичный. Точно не дурак".

      Следователь проговорил:

      – Рассказывать особо нечего. Молодые…

      Он произнёс