Городская Ромашка. Ольга Кай

вплотную, а лампа, кажется, еще больше приблизилась к лицу. И в то же время кто-то, как показалось Ромашке, вышел из помещения – негромко хлопнула дверь. Но и сейчас девушка слышала дыхание нескольких человек, ощущала их присутствие рядом.

      На ее колено легла холодная ладонь и поползла выше. Девушка дернулась, пытаясь отстраниться, но бедра уперлись в спинку кресла, а чужая рука поднималась и бесцеремонно шарила под подолом платья. Это оказалось настолько мерзко, что Ромашка не удержалась и всхлипнула, а потом попыталась закричать, хотя и знала, что это бесполезно. Чужая рука осталась на месте, но теперь рот девушки был закрыт второй пятерней. Тогда Ромашка принялась бить ногами наугад.

      В это время дверь снова открылась, рука, наконец, выбралась из-под платья и оставила девушку в покое. Что-то звякнуло, как если бы на стол поставили металлический поднос с инструментами. О том, что там могли быть за инструменты, Ромашке думать не хотелось, но страх поднялся неудержимой волной, и теперь ее трясло мелкой дрожью, а зубы отбивали дробь.

      Ее страх не остался незамеченным.

      – Ну что? Будешь говорить? – это был уже другой голос, злорадный, ехидный. – Нет? Ну тогда… Смотри-ка, что у нас тут есть!

      Ромашка, естественно, так и не смогла посмотреть – мешала ненавистная лампа.

      – Не хочешь? Боишься? – голос насмехался над ней, и от этой насмешки кровь превращалась в лед. – Ну что ж, тогда не подскажешь ли, с чего начать? Может, вырезать глаза? Или повыдирать ногти?

      Кто-то взял в руку ее ладонь и принялся перебирать пальцы, вертеть их, будто разглядывая. Девушка поняла, что сейчас начнется самое страшное, и самым постыдным образом тряслась, как в лихорадке. Но вместе с этим неожиданно появилась твердая уверенность, что безликие ничего от нее не добьются. Она не выдаст Мирослава. Она ничего им не скажет. Никогда. Чем бы они ей ни угрожали и что бы ни сделали. Потому что жизнь чужака-Мирослава бесконечно дороже и ценнее ее собственной никчемной жизни, потому что, если не будет Мирослава – не будет и надежды, свет которой уже успел озарить существование города, отгороженного от всего живого, всего настоящего высокой стеной. Потому что, если Мирослав не выполнит свое задание, города не будет. Не будет всех тех людей, что окружали Ромашку ее двадцать с лишним лет – ни тети Полианы, ни матери Дельфины, ни даже Рыся, никого…

      Решимость придала ей сил. Девушка подумала, что теперь готова ко всему, что выдержит любое издевательство. Должна выдержать. Только не понимала, почему медлят ее палачи.

      Что-то звякнуло о поднос, и Ромашка вцепилась в подлокотники. Только бы не закричать, только бы сразу не закричать!..

      – Хватит, – сказал первый голос, предоставив Ромашке целых несколько секунд, чтобы осознать короткое слово и обмякнуть в кресле. – Давай, делай ей укол.

      – Нет! – Ромашка не сразу поняла, что выкрикнула это вслух. – Нет!

      Она готова была терпеть любые мучения, но, оказалось, этой жертвы от нее не требовалось. Все будет намного проще: сейчас ей вколют «сыворотку