Стороны света. Ирина Машинская

наше собственным заменят

      но вдруг вернут на место имя рим

      и прежнего в себе стыдясь отменят

      то что сейчас гордясь зовут своим

      а я не раб былого я последний

      мне цезарь не отец и не господь

      так опытом печальных поражений

      бодрится дух да стала робкой плоть

      пусть примут перемену за измену

      не избиравшего пути избрал он сам

      теперь я знаю подлинную цену

      орлам и пурпуру квадригам и венцам

      Алексей Баклан

      В этом самом парке мы и будем

      коротать оставшееся время.

      Водка в одноразовой посуде,

      в термосе вчерашние пельмени.

      Обновлённый профиль инстаграма —

      фото на заснеженной аллее.

      За подкладкой – томик Мандельштама

      (тот, который младше и наглее).

      Мы не выбирали это время,

      не писали вычурные стансы,

      нас не слышит нынешнее племя,

      победили нас американцы.

      Да и хер бы с ним, на самом деле —

      нам теперь не сладко и не горько.

      Всё как в детстве: старые качели,

      полуразвалившаяся горка.

                       ***

      с чего начинается родина

      с чего начинается смерть

      с попарных прогулок на холоде

      с умения ждать и терпеть

      а может и не начинается

      ни смерти ни родины нет

      летит журавлиная стаица

      на поиски лучших планет

                       ***

      речка твоя черна

      снежный струится свет

      выйди купи пшена

      высыпь за парапет

      сфотографируй как

      птицы клюют пшено

      речка твоя во льдах

      дело твоё говно

      хватит приобрести

      суп пирожок и чай

      а о другом пути

      лучше и не мечтай

      что унесёшь в руках

      это и береги

      будет твоя строка

      дольше твоей реки

                        ***

      несть ни ленина ни петра

      только заморозки с утра

      из отверзтых небесных ран

      поливает дождём финбан

      то скрипучий и нервный сон

      выйдешь затемно на перрон

      кофе пластиковый пакет

      всё проёбано счастья нет

                        ***

      незнакома мне улица эта

      словно и не ходил никогда

      здесь дождливое позднее лето

      обвисающие провода

      как в насмешку над необратимым

      чтобы всё объяснить без трудов

      имена городов-побратимов

      недоступных чужих городов

      покосившиеся воротца

      два окна на втором этаже

      ничего ничего не вернётся

      ничего не осталось уже

                         ***

      белый верх и чёрный-чёрный низ

      то во что и из чего мы из

      горизонт и маленькая даль

      еле различимая деталь

      еле узнаваемый сюжет

      ничего