Стороны света. Ирина Машинская

это завещали

      рубинштейн и айзенберг?

      если водки не хватает —

      наливай скорей портвейн!

      вон на лавке разливают

      айзенберг и рубинштейн!

      дух везде, скотина, дышит.

      даже в чистый, блин, четверг:

      почитай, как славно пишут

      рубинштейн и айзенберг!

      если в ухо ветер дует,

      если свет в глазу померк —

      посмотри, как маршируют

      айзенштейн и рубинберг!

                      ***

      для двух пальто крючки навесил.

      для шляпы – в притолоку – гвоздь.

      в кино показывают ветер,

      мир, продуваемый насквозь.

      а здесь, в квартире, вечный сумрак

      меж магаданом и невой.

      бушлатами воняет кубрик,

      а камбуз – жареной плотвой.

      в живом и в судовом журнале,

      где примечанья и петит,

      что мы запретное узнали?

      чем сердце колет и щемит? —

      что, отведя рукою ветку,

      уже набухшую весной

      мы лишь набрасываем сетку

      координат на шар земной.

                        ***

      рассыпанные кем-то по равнине,

      засвеченные солнцем по краям,

      живущие, как жизнь жива доныне

      в одной из многих придорожных ям,

      пьют, будто не в себя, бранят погоду,

      считают сном отсроченную смерть

      и запевают, как вступают в воду,

      как не умея плавать, а не петь.

      закрывая дверь, восстанавливать по кускам,

      подключать планшет и камеру бетакам,

      составлять мозаику, день прибирать к рукам.

                          ***

      я не человек, а существо.

      пьяненький пловец от ничего.

      молочу руками неспроста:

      сзади, чую – камень пустота

      пущен по поверхности воды

      пустотой – для ветра пустоты.

      дуй нам в спину, смех воздушных масс.

      утопи навек бездушных нас.

                          ***

      все ложится в тонкий, видимый глазу слой,

      во второй и третий, а у иных – в шестой,

      потому – не злись, что тыкаюсь, как слепой.

      там бельё взлетает и в небе висит, плеща.

      пахнут тьмою складки бабкиного плаща.

      к керосинной лавке очередь за квартал.

      керогазы? – нет, коммунальное не застал.

      протыкай иглою этот нелепый текст,

      вспоминая буквы – что на каком листе,

      представляя, что ты ослеп, и что ты – везде.

      и что смерть – велосипедное колесо.

      и что на ордынке свет оставляет след.

      и что на фонтанке бог сохраняет всё.

      Игорь Божко

      Земляные работы

      ты – Иван и я – Иван

      вот и вырыт котлован

      ты товарищ – «москвошея»

      я – неправильная шея

      вот и вырыта траншея

      генералу ты – до жопы

      жизнь моя ему до жопы

      вот и вырыты окопы

      Даль

      Два